Подкидыш
Шрифт:
К некоторому удивлению Сергея, его идея насчет Карла Фридриха не вызвала у прусского короля безусловного отторжения или желания побыстрее отрубить голову своему сыну. Нет, тот пока спокойно сидел в сравнительно комфортабельной камере, а король прислал императору письмо, в котором сообщал, что несколько раз встречался с его дедом, Петром Великим, и от тех встреч у него остались самые благоприятные впечатления. И что он хотел бы лично познакомиться с внуком первого российского императора, а пока просит поподробнее рассказать, что может ожидать его сына в России.
В ответ Новицкий разразился длинным письмом, в коем расписывал свою педагогическую систему. Основывалась она на воспоминаниях
Вскоре после Рождества и нового года настала дата, не отметить которую император не мог. Годовщина пребывания в этом мире, или же год со дня чудесного исцеления его императорского величества Петра Второго — разве это не праздник? Он и был устроен, но только исключительно для своих. Так как компанию предполагалось собрать весьма разношерстную, то царь пошел на временную отмену своего строгого указа, и к столу было подано вино. Сам он, понятное дело, пил исключительно брусничную воду, но прочим алкоголь оказался весьма кстати. Ибо поначалу гости смотрели друг на друга с весьма сложными чувствами. За императорским столом собрались только что вернувшийся с золотым караваном Миних, Елизавета, Афанасий, Федор, мастер ножевого боя Гаврила как заместитель бабки, которая из соображений секретности на празднестве не присутствовала. И его племянница, бывшая малолетняя воровка, а ныне фрейлина цесаревны Дуся. Эта, по мнению уже успевшего неплохо ее узнать Сергея, только делала вид, что смущалась, а сама разглядывала гостей с профессиональным интересом. В общем, праздник прошел весело, под конец Миних с Гаврилой даже спели какую-то не то бурлацкую, не то разбойничью песню, а цесаревна пыталась им подпевать, хоть и не знала слов.
После праздников начались трудовые будни — Нартов приступил к сборке паровой машины, а Сергей — генератора. Глядя на то, что получается у молодого царя, Андрей Константинович, хоть и решил ничего не спрашивать до окончания работ, однажды все же не удержался:
— Вижу я, что эта машина крутиться должна. Но что она при вращении делать будет — неужели электрическую силу вырабатывать?
— Точно не знаю, — хмыкнул император, ничуть не погрешив против истины. Потому как действительно не был до конца уверен, что его творение заработает. Вдруг оно успеет выработать только лязг, с которым развалится? Но Нартову ответил несколько иначе:
— Может, и так. А может, наоборот — подашь на него электрическую силу, а оно возьмет да завертится от этого. Однако есть у меня надежда, что она будет делать и то, и то. Начнешь ее крутить — из нее полезет электрическая сила. А подключишь к батарее — она сама крутиться начнет.
Нартов в сомнении покачал головой, но говорить ничего не стал, ибо помнил, как поначалу сомневался в тех самых батареях. Оно же вон как повернулось! Может, и здесь у царя выйдет что-нибудь дельное.
Собранная паровая машина оказалось очень похожа предыдущую, маленькую, только перевернутую и сильно увеличенную в размерах. Теперь цилиндр у нее торчал вверх, а маховик располагался снизу. Самое интересное, что она сразу заработала. Правда, продолжалось это недолго, а потом внутри что-то загремело, и из уплотнения штока поршня засвистел пар. Однако меньше чем за месяц Нартову удалось довести время, которое паровик мог работать непрерывно, до суток. По прикидкам Сергея, машина развивала мощность около десяти киловатт при трехстах оборотах в минуту.
А вот генератор такими успехами похвастаться не мог. Он ведь крутился на двух тысячах оборотов, и, сколько его ни центровали, все равно трясся, как припадочный. Более того, сразу выяснилось,
Впрочем, Нартов сам, предварительно спросив разрешения у царя, подключил свою очередную батарею к генератору. Естественно, ее мощности хватило только на то, чтобы генератор слегка дернулся, и все. Однако механику этого оказалось достаточно.
— Государь, ты видел? — возбужденно закричал он. — Электрическая машина чуть не закрутилась! Вот только батарея моя оказалась слишком слабой. Надо делать больше.
Потом подумал и закончил с заметно уменьшившимся энтузиазмом:
— Так, пожалуй, паровая-то машина меньше той батареи получится, да и дешевле.
— Посмотрим, — улыбнулся Новицкий, — пока подключай шкив да вели разводить пары, я тебе кое-что покажу.
Собранный молодым царем генератор имел параллельное возбуждение, то есть его характеристика без всяких доделок была вполне пригодна для сварки. А варить его в Центре учили, причем и самодельными электродами тоже. Преподаватель, сварщик шестого разряда, даже показал работу не электродом, а простым гвоздем, и у него получилось весьма неплохо. У Новицкого — несколько хуже, однако случалось и так, что сваренные им пластины не сразу отваливались друг от друга. Вот, значит, Сергей и решил показать Нартову электросварку. Сначала ничем не обмазанным прутком, потом якобы догадаться покрыть этот пруток мелом с казеиновым клеем, а там, глядишь, дело и нормальных обмазок дойдет, ведь рутил — довольно распространенный минерал, его просто надо найти.
К удивлению императора, сварка даже ничем не покрытым электродом получилась у него неплохо. Нартов же был поражен. Он уже не раз видел, как от коснувшихся друг друга проводов батареи летели маленькие искорки, а тут… да оно же сверкало ярче солнца! И плавило железо даже легче, чем паяльник олово. Это какая же мощность получается у царской крутилки — в сотни, а то и в тысячи раз больше, чем у батарей, с которыми до сих пор работал Нартов. Вот такой силищи, пожалуй, хватит, чтобы раскрутить вторую электрическую машину не хуже, чем паровик.
Тут Андрей Константинович аж задохнулся от развернувшихся перед ним перспектив. Это получается, что одна машина будет вырабатывать электрическую силу, а вторая, сколь угодно отдаленная от первой, лишь бы провода дотянулись, начнет вертеться и совершать работу? Да это же можно каждый станок снабдить такой, ничего особо хитрого там нет! И обойтись без валов с приводами, да и ставить те станки можно будет как угодно. А император, небось, и сам еще не понимает, какое великое дело он сделал, основываясь всего лишь на неполных чертежах да невразумительных надписях.
Мысли царя действительно были далеки от всеобщей электрификации. Все, думал он, осталось хоть и самое главное, но далеко не самое сложное — собрать установку и запустить ее. Потом же можно будет делать что хочешь — хоть государственным делами заниматься, хоть просто валяться на солнышке кверху пузом.
Хотя, конечно, в глубине души император понимал, что после запуска маяка на самом деле изменится очень немногое. Разве что государственными делами придется заниматься не три дня в неделю, а шесть, если не все семь.