Подкидыш
Шрифт:
— А почему?
— Это мне надо задать вам такой вопрос.
— Может, потому, что у вас девочки растут?
— Чушь. Они слишком малы. И дело совсем не в них.
— Ну что ты тут? Закончила уборку? — вошла в дом Варвара и, только заглянув на кухню, увидела гостя.
— Познакомься, мам! Иван Степанович — отец Саши! — представила старика Стешка.
Варвара нахмурилась:
— Уж лучше б вы так и жили в своих Евпаториях, чем по свету мотаться и детям души травить. Опосля вас наш мальчик до сих пор в себя не пришел.
— Помилуйте! Это он нас мучил!
—
Но. Александр не сразу пошел в дом. Свернул в теплицу. И люди в доме вынужденно заговорили на другую тему.
— Вот вы говорите, зачем по свету мотаемся? А разве с добра? Мы в Евпатории столько лет прожили. А пришлось уезжать. Работы не стало. Люди отдыхать разучились. Перестали приезжать. На пляжах — ни души. Опустели грязевые бассейны. Раньше яблоку упасть негде было. А в последние три года силой никого не затянешь. Путевки не по карману. Город жил за счет отдыхающих. Тут же, когда их не стало, все прахом пошло. Хоть помирай. Ни света, ни газа, ни тепла, ни пенсий. Люди озверели вконец. Уехать к кому, куда и, главное — на что?
— Но вы уже переехали! На что сетуете? — нахмурилась Стешка.
— Три года не могли продать квартиру!
— И все же продали!
— За гроши! — возмущался человек.
— Умейте ценить малое, получите большее! — сорвалось у Варвары.
— Я не жалуюсь. Все позади. Лишь память болит…
— Нашли об чем болеть? Живите по-стариковски, воду не мутите. Чтоб и себе, и другим спокойней было б…
— Нам не до того. Успокоиться после пережитого, обрести уверенность в завтрашнем дне.
— А кто ее у вас отнял? — удивилась Стешка.
— Александр! Мой сын! Посоветовал присмотреть новое место Для жизни! Иль другую квартиру подыскать. Мы искали. Да за них такие деньги просят, каких мы и в глаза не видели никогда. Мы свою, считайте, даром отдали!
— Иван Степанович, успокойтесь! Никто не собирается выгонять вас из Сашиной квартиры. Но не забывайте, что несчастья случаются не только у вас. И Сережку привезли не на иждивенье, а на учебу. Он прекрасный мальчишка. Нужно было лишь найти общий язык.
— Стеша! Мы с Валей столько пережили за эти две недели! Саша уехал злой. Предложил найти вариант переезда от него. Но куда? Багаж стоит нераспакованный. Не знаем, чего ждать!
— Саша идет! С ним и поговорите! — сверкнула улыбкой.
Александр, увидев отца, не удивился. Обнял старика. Спросил, как добрался, о самочувствии.
— Какое к черту! Сидим на узлах, как студенты. Чего ждать, не знаем…
— Отец! Много лет назад ты жестче меня умел говорить с матерью. И это иногда давало результаты. Теперь ты дал слабину и женщина взяла верх. Так нельзя! Я просил вас относиться к Сергею, как к родному внуку. Мать восприняла его квартирантом. Это пошло! Я с нею поконфликтовал. За тобою оставались выводы! Раньше — справлялся.
— Саша! За эти дни столько выводов в валидоле получили, ничему не рады!
— А мне что говорить? Мальчонку с учебы сорвали!
—
— Послушай, отец! Сережка соседям не забивал в окна голы. Не забрасывал на спор шайбы в печные трубы. Не рисовал на воротах голые задницы с именами жильцов дома, не подводил к калиткам ток. Это был я! Как же тогда тебя хватало? Иль потому, что свой. А свое дерьмо всегда вкусно пахнет? Да Сережка в сравненье со мной просто ангел. С ним общий язык найти намного легче. Он многое умеет. Я был лентяем. И не стоит теперь скрывать. Не стало у вас тепла в сердце! Потеряли. Поспешили с этим. А ведь у меня скоро свой ребенок будет! У него, кстати, уже есть брат — Сергей, и сестренки. Они должны любить друг друга. Кто их этому научит, если сами не умеете?
Стешка, покраснев, ушла в спальню.
«Ведь вот только вчера сказала Сашке, что беременна, матери не призналась. А он — во весь голос! Как медаль надел! Иль в лотерею выиграл…»
— У тебя ребенок будет? — переспросил отец.
— Нуда!
— Слава Богу! Наконец-то! Может, доживем! — обрадовался старик. И добавил: — Значит, будет кому продолжить род!
— Конечно! Но одно плохо, что вы с матерью не готовы к тому! Слишком себя любите. Никого другого не поймете!
— Саша! Эти две недели были сущим наказаньем. Мы многое обдумали, поверь. Мать о многом пожалела. И, кажется, поняла все. Она надумала пойти на работу. И я тоже подыскал себе место. В военкомате… Все ж приработок. Не помешает… К тому ж обещали через год-два какое-нибудь жилье подыскать. Конечно, за деньги. С меньшими удобствами и не в центре, как у тебя. Но все же своя крыша. А потому, если с матерью невмоготу, мы уйдем. Но погоди это время! Умоляю! Не гони! — дрогнули плечи…
— Я сказал! Живите, сколько надо! Об одном прошу, не наступать мне на душу и не лезть в мою жизнь!
— Нам уже не до того! Поверь!
— И нечего жить по-бродяжьи. Распаковывайте вещи и живите нормально! Вы не в гости приехали!
— Спасибо тебе, Сашок! — подошел Иван Степанович к сыну. Обнял его. — Давай, сынок, вдвоем, как раньше! Ведь получалось у нас с тобой! И неплохо!
— Иван Степанович! Не выдержал! Я так и знал! Ушел от нее! — стоял в дверях Сережка с кучей инструмента в руках.
— Нет, Серега! Не ушел! В гости приехал. А с Валентиной Ивановной все уладится. Женщин в руках держать надо, даже в старости. В этом твой отец прав! — глянул Иван Степанович на Варвару, закусившую губу.
— Это уж, как получится! Иного мужика не вытаскивай с-под каблука! Не давай волю норову! А то ишь, в руках держать! А руки не отвалятся? Не всякую бабу подомнете! Иная так лягнет, откуда зубы доставать будете! — не сдержала язык.
— Не о вас сказано. И не о Стеше! О той, какая не умеет ни с кем ужиться! — успокоил Сашка тещу. Та вмиг потеплела. Морщины на лице разгладились.
Иван Степанович вместе с сыном обошел дом, участок, полюбовался лесом, подступившим почти вплотную. Напарился в бане. И, вернувшись, долго разговаривал с сыном и Сережкой в полутемной спальне. Никому не хотелось включать свет.