Подконвойный мир
Шрифт:
Вы, там, фраера, предупредите труху свою: мозгляков, очкастиков, манипулянтов, затрух. Мы заинтересованы в мирном сосуществовании с фраерами. Мы за полное разоружение фраеров и за контроль над этим.
Мы «миролюбивые» люди. Нужно отрезать языки мусорам, которые войну поджигают между нами. Мы ведь сильные и всегда вас накроем. Нужно нормализировать отношения, кончать с холодной войной.
Мы — поддерживаем нейтральных. Мы — за дружбу. Ваше дело работать, помалкивать, платить нам налог. Не совать нос на пищеблок, в каптерки. Сколько вам чего положено — мы даем. В полном коммунизме, подлюки, живете. К чему же тут напряженность! Нужно крепить сознательность, бдительность. Мы заинтересованы в трудовом подъёме фраеров.
Так
Напевал вполголоса «Щипач», перебирая струны гитары.
Нет у нас теперь ни жёнок, ни сынов, И лишили нас всех жизненных основ. Это Ленин им дорожку указал. Это Сталин нас с котомочкой погнал. В коммунизм эта партия ведет. Всё, что есть у человека, — отберет.— Жиган, не казни мужиков — обратился Щипач к соседу. — Это — фраера чистой воды. Они с чертями не связаны. У них померки своими думками забиты: политика, высшая грамота, мировые проблемы, космический размах.
Я не пел вам раньше: «воровать завяжу я на время, чтоб с тобою, милашка, пожить?» — обратился Щипач к Журину и Пивоварову. А вот эту вы наверняка не слышали:
Проклятый начальник первого отдела Палкою по пяткам колотил. Пришивал, терзатель, мне чужое дело. Злился, что не всех еще на свете загубил.Долго, с надрывом и болью пел «Щипач». Пел лагерные песни и грустные народные, оплакивающие горькую долю-неволю в мире жестоких людей.
По трассе, что мы здесь проложим, Сквозь горы, тундры, вглубь страны, Под каждой шпалою положат Одну, а то и две души. Пройду ли путь бесправных пешек Сквозь холод, голод, ураган, Или свалюсь между путейских вешек И там засыпет северный буран?Отложив гитару, «Щипач» выпрямился, закинул назад руки, и проникновенно, звенящим мальчишеским своим голосом продекламировал:
Хвататели, пытатели, грабители кремлёвские, Придет пора, обрушатся на вас дворцы московские, Каналы, шахты, фабрики, рабами возведённые, И ненависть безмерная в сердцах людских взращённая.«Щипач» кинулся к железной бочке, служившей печью; схватив две лучинки, он забарабанил в такт своим ритмичным строкам:
И хоть вы ловко прячетесь За щит чужой теории, Вас не спасёт ничто: Ни хитрая маневренность, Ни подлая уверенность, Что хватит дураков. Давно мы раскусили вас, Зато— Закругляй, «Щипач», — рыкнул Жиган, — не впадай в раж.
Глава восьмая. Протуберанцы душ
Труп «Бендеры» нашли в сортирном котловане. Когда весенние ручьи вызвали разлив зловонной жижи, затопившей подступы к уборной, приехали ассенизаторы с бочкой и заметили всплывший, разбухший омерзительный труп.
Исчез «Бендера» недели две тому назад. Начальство объявило, что он в побеге. После обнаружения трупа «Бендеры» двое стариков, пиливших дрова для солдатской кухни узнали, что солдат, дежуривший на вышке, слышал в одну из ночей донесшийся из этой уборной короткий жуткий крик. Через несколько минут он заметил двух людей, покинувших уборную и быстро пропавших в туманной мгле.
Писаренко шептал, в связи с этим происшествием, Пивоварову:
— Люди балакають, що за стукачество пришили «Бендеру». У людей на все одна балачка, а я знаю другое. Недавно на лагпункт прибыли двое блатных. Я бачил неожиданное спотканье цих двух с «Бендерой». «Бендера» оторопел, воздуху ему вдруг стало мало. Часа два трясло его писля их ухода. И ци двое, хоть и храбрилысь, но видно було, що перетрусили. Ясно: какая-то тайна була между цими людьми. Я догадываюсь какая. Булы воны вместе в каком-то зверском деле у фрицев и сумели скрыть свои преступления. Те двое — в блатных перелицовались. «Бендера» — мужиком хлябал. Ясно, что «блатным» мешал жить свидетель их прошлого и воны его подкараулилы ночью в уборной. Цей «Бендера» был молодец против овец, а против молодца — сам овца. Тильки ни одного звука никому, — просил Писаренко, — иначе затаскають оперы и головы нам не сносить.
Смерть «Бендеры» угнетающе подействовала на самочувствие Журина. Несколько дней он от еды отказывался. Мутило.
— Что с вами, Сергей Михайлович? — беспокоился Пивоваров. — Неужели глаза «Бендеры» так на вас подействовали?
— Да, глаза, — признался Журин. — Они показались мне глазами нашего оподленного поколения. В них почудился мне приговор всем развращенным, падшим советским поколениям.
— Опять вы обобщаете, — упрекнул Пивоваров. — Я всегда против огульных оценок, против уравнительных характеристик целых поколений, наций, рас, классов. Это метод рассуждения нацистов, расистов, большевиков — стричь всех под одну гребенку.
— Так, так, Юрий, — поддакивал Журин, — в твоём возрасте и мы любили людей, народ, родину, а знаешь ли ты, что если к тебе всю жизнь применяют подлость, беспощадность, держат в голоде, нищете, то честным оставаться невозможно. Проглотят походя.
Смотри правде в глаза, — убеждал Журин. — Кто у нас в стране задает тон? — Миллионы паразитов, подлецов, «Жиганы» большевизма и их оподлевшая челядь. Люди не дорвавшиеся до начальничьей кормушки вынуждены заниматься растащиловкой, охмуряловкой, «химичить туфту», «зашибать калым», «гоняться за леваком», дабы «барашка в бумажке заначить». «С волками жить — по волчьи выть». «Попал в вороны — горлань как они», иначе укоротят на голову. Народ арестантов, вдов и сирот, беспризорных и безнадзорных — наш закрепощенный, обездоленный, запытанный, обворованный народ не живет, а агонизирует, вырождается в нечто расчеловеченное, страшное.
— Сергей Михайлович, — взывал Пивоваров, — посмотрите кругом: сколько чудесных людей! Разве Бегун и Домбровский, Ярви и Кругляков тоже подлецы? А Шубин, Хатанзейский, Скоробогатов, вы — Сергей Михайлович?
Пивоваров заметил как съёжился и поник Журин. Будто что-то оборвалось у него внутри и иссяк задор. Наконец, посиневшими губами Журин выжал из себя:
— Мне проиграли ленту с показаниями Круглякова против меня и я в ответ дал показания против Круглякова. Видишь: всех нас замутили.