Подкопы
Шрифт:
Но какимъ же образомъ и чмъ онъ можеть доказать это?
Андашевскiй.
Тмъ, что вроятно даже письменныя какiя нибудь доказательства иметъ на то; такъ какъ происшествie, которое онъ описываетъ, въ самомъ дл существовало.
Графъ (какъ бы пораженный громомъ).
Какъ существовало?… И вы дйствительно съ этихъ акцiонеровъ взяли триста тысячъ?
Андашевскiй (съ трепетомъ въ голос).
Взялъ-съ!..
Графъ (все
Алексй Николаичъ, чт'o вы такое говорите? Вы или помшались или шутите надо мной, то я напоминаю вамъ, что шутки такiя неприличны!
Андашевскiй.
Я-бы никогда, ваше сiятельство, не позволилъ себ шутить такимъ образомъ; но, къ несчастiю, все что я докладывалъ вамъ совершенно справедливо.
Графъ.
Но что-же вамъ за охота такая пришла докладывать мн? Отчего вы не хотли скрыть отъ меня этого?
Андашевскiй.
Оттого, ваше сiятельство, что я всегда и во всемъ привыкъ быть откровененъ съ вами.
Графъ.
Но вы-бы лучше пораньше были откровенны со мной, когда я васъ не выбиралъ еще въ товарищи себ; тогда я, можетъ быть, и поостерегся-бы это сдлать.
Андашевскiй.
Я полагалъ, ваше сiятельство, чго дло это затухнетъ и что уже объ немъ никогда никакой огласки не будетъ!
Графъ.
Расчетъ благородный и особенно въ отношенiи меня!.. Я здилъ всюду, кричалъ, ссорился за васъ и говорилъ, что за вашу честность я также ручаюсь, какъ за свою собственную, а вы оказались воръ!..
(Андашевскiй вздрагиваетъ всмъ тломъ).
Графъ (продолжаетъ).
И что я теперь долженъ, по вашему, длать? Я долженъ сейчасъ-же хать и просить, какъ величайшей справедливости, чтобы васъ вышвырнули изъ службы, а вмст съ вами и меня, стараго дурака: чтобы не ротозейничалъ.
Андашевскiй (совершенно сконфуженный).
Ваше сiятельство, позвольте мн хоть сколько нибудь оправдаться передъ вами!..
Графъ (перебивая его).
Чмъ-съ?.. Чмъ вы можете оправдаться, когда вы сами говорите, что пойманы почти съ поличнымъ?
Андашевскiй.
Я, ваше сiятельство, не смлъ-бы и просить васъ объ томъ, если-бы отъ этого зависла только одна моя участь, но тутъ замшаны имя и честь вашей дочери.
Графъ (поблднвъ).
Какъ моей дочери?
Андашевскiй.
Вашей дочери, графъ! Вы, конечно, изволите помнить, что, по безконечной доброт вашей ко мн, вы мало что благодтельствовали мн на служб, но ввели меня въ домъ вашъ, какъ гостя!.. Здсь я встртилъ Ольгу Петровну… Человкъ можетъ владть своими поступками, но не чувствами!.. Страсть безнадежная, но тмъ не мене пожирающая меня, зажглась въ моемъ сердц къ Ольг Петровн.
Графъ.
Врете-съ! Лжете!.. Весь Петербургъ, я думаю, знаетъ, что у васъ всегда была любовница.
Андашевскiй.
Любовь
Графъ (насмшливо).
Но почему-же чувство это заставило васъ взять взятку?.. Вотъ этого, признаюсь, не понимаю.
Андашевскiй (трепещущимъ голосомъ).
Вопросъ вашъ, ваше сiятельство, заставляетъ меня открыть вамъ то, что я думалъ унести въ могилу съ собою… Чувство мое заставило меня сдлать это, потому что когда я возвратился въ Петербургъ, то черезъ два-же мсяца получилъ отъ Ольги Петровны письмо, гд она умоляла меня достать и выслать къ ней двсти тысячъ франковъ, которыми она могла-бы заплатить долги свои; а иначе ей угрожала опасность быть посаженной въ тюрьму!.. Я могъ все въ жизни вынести; но только не это!.. Своихъ денегъ у меня не было почти нисколько!.. Я первоначально бросился было ко всмъ контористамъ, чтобы занять у нихъ, но они мн безъ матерiальнаго обезпеченiя не доврили такой значительной суммы… Въ это время ршалось дло по Калишинскому акцiонерному обществу: оно безъ всякаго ущерба въ справедливости могло быть ршено такъ, какъ и ршили его; но я похалъ къ учредителямъ, обманулъ ихъ, напугалъ, говоря, что дло ихъ тогда только будетъ выиграно, если они выдадутъ мн пай, и они мн выдали его въ триста тысячъ.
Графъ (насмшливо и пристально взглядывая въ лицо Андашевскому).
Сумма немного превышающая долгъ моей дочери!
Андашевскiй.
Я взялъ сколько мн дали, ожидая, что у Ольги Петровны могутъ открыться другiе долги!
Графъ (съ едва сдерживаемымъ бшенствомъ).
Что-жъ они открылись?
Андашевскiй (покраснвъ немного въ лиц).
Открылись!
Графъ.
Печный и предусмотрительный вы обожатель и недостаетъ теперь только одного, чтобы вы еще лично меня впутали въ эту гнусную исторiю!
Явленiе VII
Ольга Петровна, все время ходившая около, при послднихъ словахъ графа вошла на терасу.
Ольга Петровна.
Вы, Алексй Николаичъ, въ разсказ отцу забыли ему напомнить, что прежде чмъ я обратилась къ вамъ, я писала ему и со слезами просила его заплатить мой долгъ, а онъ мн даже не отвчалъ на мои письма.