Подлинная египетская мумия работы полковника Стоунстила
Шрифт:
На почтамте было темно, лишь в вестибюле горела одинокая лампочка. За огромной витриной, рядом с выставленной для обозрения мумией, застыл шериф; оба молчали, покинутые зеваками, которые отправились ужинать и глазеть на фейерверки.
— Чарли, — полковник достал пакет из грубой бумаги, внутри которого что‑то загадочно булькало, — дай мне тридцать пять минут, чтобы подпоить шерифа. Затем ты, навострив уши, пробираешься в помещение, выполняешь мои команды и творишь чудо. Ну, была не была!
И полковник исчез.
За городской чертой выступление мэра сменилось фейерверками.
Взобравшись на квадратную крышу автомобиля, Чарли с полчаса глядел на яркие вспышки. Прикинув, что время, отведенное на спаивание, истекло, он перебежал через дорогу, мышью проскользнул на почтамт и притаился в темном углу.
— Почему бы, — говорил полковник, вклинившись между египетским фараоном и шерифом, — вам не оприходовать эту бутылочку, сэр?
— Плевое дело. — Шериф не возражал.
Полковник, наклонясь, разглядывал в полутьме золотой амулет на груди мумии.
— Вы верите в старинные предания?
— Какие еще предания? — не понял шериф.
— Вот тут начертаны иероглифы: если прочесть их вслух, мумия оживет и начнет ходить.
— Хрен собачий, — выговорил шериф.
— Вы только посмотрите на эти любопытные египетские символы! — настаивал полковник.
— Кто‑то у меня очки свистнул. Читайте сами, — сказал шериф. — Пусть‑ка этот сухарь перед нами походит.
Чарли воспринял это как сигнал к действию и, не выходя на свет, подкрался вплотную к египетскому правителю.
— Начнем. — Сложив ладонь корабликом, полковник незаметно сунул очки шерифа к себе в боковой карман и наклонился еще ближе к фараонову амулету. — Первый символ — ястреб. Второй — шакал. Третий — сова. Четвертый — желтый лисий глаз…
— Ну а дальше‑то что? — поторопил шериф.
Полковник был рад стараться, его голос то возвышался, то затихал, шериф согласно кивал головой, и вдруг все египетские картинки и слова пошли кругом; тут старик удивленно ахнул:
— Что делается, шериф, смотрите!
Шериф выпучил глаза.
— Мумия, — изрек полковник, — хочет выйти погулять!
— Быть такого не может! — закричал шериф. — Быть такого не может!
— Может, — прошелестело где‑то рядом — похоже, из уст фараона.
Неведомая сила сдвинула мумию с места, подняла и увлекла к выходу.
— Эй! — завопил шериф со слезами на глазах. — Держи! Уйдет!
— Пойду‑ка я следом, надо ее вернуть, — сказал полковник.
— Да побыстрей!
Мумия скрылась из виду. Полковник выбежал на улицу. Хлопнула дверь.
— Ну и дела. — Шериф потряс бутылку. — Пусто!
Перед домом Чарли полковник притормозил.
— Твои родители заглядывают на чердак, парень?
— Им там не разогнуться. Они меня отправляют, когда нужно что‑нибудь найти.
— Отлично. Вытаскивай нашего египетского друга с заднего сиденья — он не страдает лишним весом, в нем и десяти кило не будет, ты с ним легко управился, Чарли. Это, доложу тебе, было зрелище! Ты выбегал из дверей, а казалось, будто мумия движется своим ходом. Видел бы ты физиономию шерифа!
— Надеюсь, ему за это не влетит.
— А, набьет себе шишку и сочинит душераздирающую историю. Не станет же он признаваться, что видел ходячую мумию, правда? Придумает отговорку, организует поиски, вот увидишь. Не мешкай, сынок, проводи наверх этого субъекта, хорошенько его спрячь и навещай каждую неделю. По ночам корми разговорами. А лет через тридцать‑сорок поступишь так…
— Как? — не утерпел Чарли.
— В год, когда скука уже хлынет через край и закапает из ушей, когда город забудет про нынешнее пришествие и исход, ты проснешься утром и не захочешь подниматься с постели, не захочешь даже пошевелить ушами или поморгать, потому что все до смерти надоело… Вот в такое утро, Чарли, просто поднимись на захламленный чердак, вытащи оттуда мумию, подбрось ее на кукурузное поле и смотри, как будут неистовствовать совсем другие толпы. С того момента и с того дня для тебя, для города, для всех горожан настанет совсем другая жизнь. А теперь, парень, ступай — тащи, прячь!
— Жалко, что такой вечер кончился, — еле слышно сказал Чарли. — Может, покатаемся еще вокруг квартала, выпьем по паре стаканчиков лимонада у вас на веранде? И этого с собой захватим.
— Выпить лимонаду — это хорошо. — Полковник Стоунстил вдавил педаль в пол. Машина взревела и ожила. — За блудного фараонова сына!
Поздним вечером в День труда оба снова устроились на веранде в доме полковника; каждый, подставив лицо ветерку, прихлебывал лимонад, от которого во рту оставались крошки льда, и смаковал вкус невероятных событий.
— Ух, — сказал Чарли, — скорей бы увидеть заголовки в завтрашнем «Кларионе»: БЕСЦЕННАЯ МУМИЯ ПОХИЩЕНА, РАМЗЕС‑ТОТ ИСЧЕЗ. УТРАЧЕНА ВЕЛИКАЯ НАХОДКА. ПРЕДЛАГАЕТСЯ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ. ШЕРИФ ТЕРЯЕТСЯ В ДОГАДКАХ. ВОЗМОЖЕН ШАНТАЖ.
— Продолжай, парень. Складно у тебя выходит.
— От вас научился, полковник. Теперь ваша очередь.
— Что ты хочешь от меня услышать, парень?
— Про мумию. Что это такое? Из чего сделано? Откуда взялось? И вообще, как это понимать?
— Но, мальчик мой, ты же стоял рядом, помогал, видел…
Чарльз пристально поглядел на старика.
— Нет. — Глубокий вздох. — Расскажите своими словами, полковник.
Старик встал со своего места и остановился в полумраке меж двух кресел‑качалок. Протянув руку, погладил прислоненный к дверному косяку древний шедевр домашнего изготовления — ни дать, ни взять, отборный табак и высушенный нильский ил.
В небе умирал последний праздничный фейерверк. Его отсветы гасли в лазуритовых глазах мумии, которая, как и мальчик, выжидательно смотрела на полковника.