Подменыш
Шрифт:
И пускай нюрнбергский издатель Осиандер ради осторожности прибавил к этому названию слова orbium coelestium, пускай из предосторожности заменил резко откровенное предисловие польского ученого — кстати, сына известного купца из Кракова — своим, более деликатным, представляя новую систему лишь как гипотезу, пускай о ней враждебно отзывались не только в Риме, но и отцы протестантства Лютер с Меланхтоном, суть ее оставалась прежней.
А может, купцы прочли вышедшую четырьмя годами ранее книгу Narratio prima, написанную учеником Коперника, неким Ретиком? Трудно сказать. Но то, что какая-то из них оказала свое влияние на поиск англичанами новых путей в Китай и Индию через северные моря — несомненно, поскольку именно в этих книгах не просто предполагалось, но и твердо утверждалось, что
Весной 1553 года, в царствование юного Эдуарда VI [188] , созданное к тому времени по инициативе знаменитого Себастьяна Кабата общество под названием «The Misteri» послало три корабля по новому неизведанному маршруту. Потрепанные жесточайшими бурями два из них так и не дотянули до России, зажатые льдами в районе Лапландии. На следующий год лапландские рыбаки обнаружили замерзшего капитана Хью Уиллоби, сидящего в шалаше за своим журналом. Чуть поодаль нашли и всех его людей.
188
Эдуард VI (1537–6.07.1553), король Англии с 1547 года.
А вот второму капитану, Адамсу Клименту, а также главному кормчему флотилии Ричарду Ченслеру повезло. Как знать, может, и впрямь знаменитый святой, чьим именем, в сочетании с королевским — «Эдуард Бонавентура [189] » — было названо судно, помог морякам. «Дитя счастья» протянул руку умиравшим, как некогда и он сам [190] . Скорее же всего Ченслеру была не судьба погибнуть. Роковой час главного кормчего еще не наступил, хотя был уже не за горами, а пока их корабль благополучно доплыл до Белого моря, 24 августа 1553 года вошел в Двинский залив и пристал к берегу, где в то время находился монастырь святого Николая, а чуть позже будет основан город Архангельск.
189
Бонавентура (1221–1274) — в миру Джованни Фиданца. В 1257 году был избран генералом ордена францисканцев. В 1271 году папа Григорий X, избранный по совету Бонавентуры, дал ему сан кардинала и епископа альбанского. Про его высочайшую нравственность говорили: «По брату Бонавентуре можно думать, что Адам не согрешил». Канонизирован Сикстом IV в 1462 году.
190
По легенде, еще в детстве, во время его тяжкой болезни, бедные родители дали обет в случае исцеления посвятить ребенка в орден св. Франциска Ассизского. Отсюда будто бы и происходит его прозвище, полученное после выздоровления (Buona Ventura — дитя счастья).
Подкормив измученных голодных мореплавателей, воевода Двинской земли немедленно отправил гонца к царю с сообщением, что прибыли некие, имеющие при себе письмо к государю от аглицкого короля с пожеланием завести с Русью торговлю. Иоанн, понявший всю важность этого благоприятного случая, повелел немедля отправить Ченслера в Москву с предоставлением ему всевозможных удобств в пути.
Правда, царю его сразу не представили, продержав дюжину дней. Сделано это было не только для того, чтобы организовать достойный прием, но и из чувства приличия — пусть англичанин не думает, будто его визит представляет такое уж архиважное значение.
Наконец, Иван Михайлович Висковатый, возглавлявший Посольский приказ, прислал за Ричардом людей. Иоанн принял гостя в Грановитой палате, в пышном парадном облачении, при всех регалиях своей царской власти. Как водится, вначале разговор пошел о здоровье государя, приславшего Ченслера.
Тот заявил, что государь пребывал в добром здравии, когда посольство отправлялось в путь, и что несомненно Эдуард здоров и ныне. Бедняга Ричард невольно солгал, не зная, что Эдуарда еще в июле, буквально через три дня после того, как он, по настоянию герцога Нортумберленда, подписал завещание с передачей престола своей племяннице Джейн Грей [191] , досыта накормили мышьяком. Присланная все тем же герцогом знахарка свое дело знала хорошо, так что Эдуарда спасти не удалось, да и некому это было сделать — всех врачей предусмотрительно удалили из дворца.
191
Возвести на трон свою невестку вместе с собственным сыном лорду Дедлею так и не удалось. Сводная сестра Эдуарда VI и законная дочь Генриха VIII Мария (1516–1558), позже названная Кровавой, собрав своих сторонников в Норфолке и пообещав протестантам свободу религии, двинулась с войсками в Лондон и спустя всего несколько дней свергла с престола свою племянницу, посадив ее в Тауэр. Приговоренной к смерти узнице не спешили рубить голову, а ее отца даже выпустили на свободу, но затем, в наказание за участие ее отца в заговоре Томаса Виатта, 16-летнюю Джейн 12 февраля следующего года все-таки обезглавили.
Словом, в Грановитой палате оглашали послание уже покойного короля, причем не исключено, что эта грамота стала вообще самой последней, которую подписал в своей жизни хилый шестнадцатилетний юнец, ибо она была датирована июлем месяцем.
В нем, помимо пышных цветастых слов, содержалась просьба о свободном пропуске этих людей чрез свои земли и о помощи им в случае нужды: «Поступите с ними так, как хотите, чтобы мы поступили с вашими слугами, если они когда-нибудь к нам заедут. А мы клянемся богом, господом всего сущего на небесах, на земле и в море… что всякого из ваших подданных встретим как единоплеменника и друга, из благодарности за любовь, которую окажете нашим».
Правда, почти сразу после представления англичане схватились за голову, узнав, что находившиеся в Москве фламандские купцы написали на них ложный донос, в котором заявили, что это — морские разбойники, которые ничего, кроме казни, не заслуживают. Однако грамота английского короля сыграла свою роль — царь повелел не придавать доносу значения.
— Это ж как коробейники-офени, что бродят по деревням да селам. Каждый завсегда норовит другого охаять, чтоб никто цену у него не мог сбить, — с усмешкой заявил он Висковатому.
Словом, Ченслер мог по праву гордиться успешными переговорами. Назад он убыл в феврале 1554 года с ответом Иоанна, в высшей степени благоприятным для последующей торговли. Царь писал, что он, согласно с учением христианской веры, с правилами истинной государственной науки и понимая всю важность торговли, искренне желает быть с Эдуардом в дружбе, готов сделать все ему угодное, а капитана Хью Уиллоби, буде таковой все-таки сыщется, примет так же ласково, как и Ченслера, что английских послов и купцов в России ожидает не только свобода и безопасность, но дружба, защита и высокое покровительство.
— Не много ли мы им обещаем, государь? — усомнился Висковатый.
Царь и впрямь расщедрился. Тому же Ченслеру, пускай и на словах, но он пообещал очень многое, включая право беспошлинной торговли, как оптом так и в розницу, причем с правом заводить себе дворы в Холмогорах и в Вологде, и еще много всего сулившего неисчислимые выгоды от торговли.
— Первая ласточка весны не делает, но ее предвещает, — улыбнулся Иоанн. — Считай, что это награда за добрую весть. Поначалу купчишек иноземных приохотить надо, для того я им леготы и сулю. Ну а как они приохотятся, так можно их и поприжать, чтоб Русь тоже внакладе не осталась. Ты лучше поведай, что там мурзы ногайские пишут?
— Все они — неприятели Юсуфа. Старый князь доселе Русь ненавидит за плен дочки своей, Сююнбеки, да внука.
— Так ведь я замуж ее выдал за Шиг-Алея, — искренне удивился Иоанн. — Все честь по чести. Чего ж он злобится?
— У Шиг-Алея и своих сынов в избытке, так что там ему в наследники нипочем не выбиться. А с престола Казанского ты его внучка сверг, потому он и лютует.
— И много таких мурз в степях ногайских?
— По моему счету, государь, три четверти.