Подменыши
Шрифт:
Он машинально надавил на курок автомата, донеслись невнятные, как сквозь вату, звуки выстрелов, крики. Потом что-то тупо и совсем не больно ударило в голову, и наступила тьма.
Синяя стрекоза, шелестя крылышками, взлетела с его плеча и, развернувшись на север, исчезла в чаще леса.
Эльф и Сатир брели по мелководью лесного озера. Шли медленно, не торопясь. Солнце
Зной тек с неба потоками меда. На дальнем берегу темнела сквозь марево полоска леса. Тянула к себе, манила неизвестностью. Сухо трещали кузнечики. Хотелось броситься в прохладную озерную синеву, остудить разгоряченное тело. Казалось, воздух загустел в июльской истоме и тормозит каждое движение, словно говоря: “Ну куда вы? Что вам все неймется? Смотрите, какая красота и покой вокруг!
Задержитесь, сядьте у воды и любуйтесь летом и солнцем. Замрите и будьте счастливы”.
– Ну что, вот, кажется, и кончилась жизнь? – спросил Эльф.
Сатир улыбнулся и промолчал.
– Вот, значит, как она кончается… – Эльф огляделся.
Они помолчали, прислушиваясь к звукам леса и плеску волн.
– Нет, – сказал Сатир. – Жизнь вечна. Вот увидишь. Раз смерти нет, значит, жизнь вечна.
Белка разглядела их издалека. Она лежа приподнялась на локтях – худая, загорелая, черные волосы в белесом песке, закричала:
– Ну что вы так долго? Я жду, жду. А вы все не идете.
Эльф и Сатир со всех ног кинулись к ней, обняли, взлохматили иглы волос, потащили к воде. Белка ловко вывернулась из объятий, поставила Сатиру подножку и проворно нырнула. Эльф попытался ухватить ее, но его пальцы лишь скользнули по гладкой коже девичьего плеча.
– Лови ее! – заорал, поднимаясь, Сатир.
Над озером вспугнутыми чибисами заметались крики и смех.
Когда набегались и проголодались, Белка накормила гостей рыбой и мидиями. Она сидела, обгладывая рыбьи кости, и глядела прямо перед собой. Сатир смотрел на нее, не отрываясь ни на секунду. В Белкиных глазах отражалось озеро в искрах солнечных бликов. Белка, почувствовав на себе взгляд, повернулась к Сатиру и улыбнулась.
Озеро не исчезло из ее зрачков, все так же переливалось, сияло, искрилось. Даже когда Белка моргала, сияние не исчезало – проступало сквозь веки.
– Какие глаза у тебя!.. – восхищенно произнес Сатир.
Белка снова улыбнулась, пожала плечами:
– У тебя такие же, иди посмотри в воду.
– Ты извини, что я задержался. Эльфа искал, чтоб сюда привести.
– Я так и думала.
Когда все было съедено, Серафима спросила:
– Сыты?
Все закивали головами.
– Отлично, тогда два часа на отдых, а потом пойдем гулять, исследовать здешние края.
– Здорово. Я согласен, – ответил Эльф.
– Да ты тут сама наверняка уже все исходила-излазила, – сказал Сатир.
– Не бойся, и на твою долю хватит. Тут столько всего, в жизнь не исходишь, – успокоила его Белка. – А теперь два часа сна, и мы идем путешествовать.
Они легли в траву под деревьями, где было прохладно, пахло лугом и свежим сеном.
Изнывала от медово-сладкого зноя земля. Чирикали и свистели птицы на деревьях. Налетал легкий ветерок, шуршали колоски трав, словно шептали какие-то простые вековечные истины. Луга звенели от песен, славящих лето и солнце. Трудились на цветах неутомимые, перемазанные желтой пыльцой пчелы. Из леса доносился тягучий запах еловой смолы, разогретой жарой. Друзья опустили головы на землю и провалились в густой, пахнущий зноем и травами сон.
^
^1 Перевод М. Немцова.
^
^2 Песня из кинофильма “Маленький Мук”. Муз. М. Минкова, сл. Ю. Энтина.
^
^3 Песня из мультфильма “Золушка”. Муз. И. Цветкова, сл. Г. Сапгира.
^
^4 Тише, детки! (англ.)
^
^5 Стихи Максима Попова.