Подобие жизни
Шрифт:
Убийства и вовсе были редки, причём они всегда оказывались спонтанными, совершёнными под влиянием эмоций, людьми, чей социальный статус был низок из-за хронической агрессии и малого ума. Загадочное, спланированное преступление Владу придётся расследовать впервые.
И это будоражило. Именно ради таких правонарушений он когда-то пришёл работать в полицию, наигравшись в шпионские игры и насмотревшись ретрофильмов.
Интересно, убитый успел что-то почувствовать? Когда злоумышленник проник в квартиру, Карл находился в виртуале. Но вырывание ногтей — болезненная процедура, сигнал боли должен был продраться сквозь ощущения фальшивой реальности. Или преступник сначала варварски удалил шунт? Чтобы узнать ответ, придётся ждать заключения судебщика.
Но даже если и так — сам способ убийства кровавый и мучительный для жертвы. Неужели сознание и тело не отреагировали? Не смогли перестроиться с одной реальности на другую? Или не успели соединиться в одно целое?
Вспомнился кликуша с Окраины-12, который утверждал, что в момент подключения душа покидает тело и перемещается в цифровой мир. А значит, люди ежедневно умирают, пусть и временно. Влад вздрогнул и выключил визуализатор — ему вдруг показалось, что молчаливые высотки вдоль дороги — могильники, и в каждой квартире, в каждом кресле, лежит подключённый к Виртограду Петухов.
Кондратенко делил рабочее место с тридцатью такими же следователями по реальным правонарушениям, но они друг другу никогда не мешали — ангароподобное помещение дробилось на маленькие кабинеты с помощью невысоких перегородок. В каждом таком «кабинете» имелось не слишком удобное, но сработанное на совесть виртокресло, панель для выведения визуализатора, напольное гнездо для робосекретаря и сейф для съёмных носителей — после великого обрушения Сети в две тысячи девяносто третьем, когда пропала абсолютно вся база сведений о населении Мегаполиса, в Управлении озаботились дублированием информации.
Оставив робосекретаря перебрасывать в Сеть собранные сведения, Владислав, встав на гироскутер, отправился сквозь соседние помещения в кабинет начальника.
Во время поездки старался не обращать внимания на чувство зависти. Отделы киберпреступлений были оснащены гораздо лучше. Кресла со встроенной массажной функцией, чтобы у пользователя ничего не застаивалось и не атрофировалось, панели визуализатора, способные принимать любую форму и размер, и перегородки до самого потолка из умного оргстекла, которое могло менять цвет и прозрачность. Но главное, здесь робоуборщики мыли, чистили и надраивали двадцать четыре часа в сутки. Поэтому дышалось легко и приятно.
И всё благодаря инвесторам, которые хотели, чтобы их виртуальная собственность была в безопасности, а полицейские, которые контролируют порядок в Сети, ни в чём не нуждались.
Киберподразделений, следящих за русскоговорящим сектором Виртограда, в Управлении насчитывалось двадцать два. Отдел реальных преступлений был лишь один. И ходили слухи, что его собираются сокращать — в Мегаполисе стремительно уменьшалось количество правонарушений, роботы становились всё умней и расторопней, их всё меньше нужно было контролировать и направлять.
Владислав очень надеялся, что до полного роспуска ОРП [1] дело не дойдёт.
Оставив несколько ОКП [2] позади, Владислав остановился возле неприметной двери и постучал.
— Войдите, Владислав Александрович, — мягко сказал управитель и открыл.
— Вызывали?
— А, Кондратенко, давно тебя жду.
Почти всё пространство в комнатушке занимало виртокресло, в котором сидел начслед Иван Сергеевич — полный бледный мужчина с внушительной оптикой вместо правого глаза. Напротив него на жёстком стуле скрючился какой-то рыжеволосый доходяга — узкие плечи, всклокоченные рыжие волосы, длинные тонкие пальцы. Подследственным он быть не мог — для них на первом этаже были предусмотрены камеры и допросные.
1
Отдел реальных преступлений.
2
Отдел киберпреступлений.
— Вот, Владислав Александрович, знакомься. Горохов Трофим. Молодая, так сказать, смена. Бери, вводи в курс дела.
Незнакомец обернулся и уставился на следователя взволнованным взглядом. Он оказался совсем мальчишкой, не старше тридцати, а на щеке его сияла модная нынче наклейка в виде логотипа Виртограда.
— Рисунок убрать, волосы подстричь. Подожди снаружи. — Владислав дождался, когда за практикантом закрылась дверь, и лишь потом позволил себе высказаться. — Сергеич, что за дела? Я что, нянька? Вон, Петренко пускай молодёжью занимается, он это дело любит! Или пусть в киберотдел забирают.
— Спокойно, — поморщился начслед, — во-первых, только у тебя сейчас есть дело в разработке. Остальные спины в креслах протирают и строчат статистические отчёты. Во-вторых, знаешь, чей это сын?
— Не знаю и знать не хочу, — протестующе замахал руками Влад.
— А это, кстати, в-третьих. Ты не тот, кто будет пресмыкаться перед наследником целой империи. А папаша очень просил пожёстче, потому что мальчишка хочет самостоятельности и отказывается продолжать семейный бизнес. Вот и надо дать ему по носу реальностью. Так что ОКП категорически нет, пусть на настоящую жизнь насмотрится.
— То есть, я должен сделать так, чтобы пацан забыл о полиции и вернулся в лоно семьи? — нахмурился Владислав, — Сергеич, ты придумал какую-то…
— Так! Следи за языком! — громыхнул начальник.
Управитель нежным голосом сообщил:
— В данном помещении превышена допустимая степень агрессии. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, иначе снизится ваш уровень социального рейтинга.
Иван Сергеевич покосился на потолок и гораздо тише, но всё так же недовольно сказал:
— Нахимичили что-то сисадмины. Уже три дня поорать нормально не могу.
— Заявку отправьте. Пусть вернут, как было. Что за кабинет начальника, в котором нельзя голос повышать, — хмыкнул следователь.
— В общем, так, — вздохнул начслед. — Отдел распустить собираются. Это пока не точно, но наверху разговоры такие ведутся. Вдруг парнишка не испугается, а наоборот, проникнется? И останется. А значит, и отдел жив будет, уж поверь. О вас ведь беспокоюсь. Только это между нами, пусть папаша считает, что мы с радостью займёмся запугиванием мальчишки, — Иван Сергеевич многозначительно подмигнул живым глазом.