Подобие жизни
Шрифт:
Или девочка в платье принцессы и с длинными, до самой земли, светлыми волосами. Она взмахивала волшебной палочкой и что-то шептала, стараясь попасть в один ритм со Снегурочкой. Наверное, представляла себя феей или волшебницей.
Горохова кто-то подёргал за рукав.
— Дяденька, помогите бантик завязать.
Трофим глянул вниз и вздрогнул. Рядом с ним на трёх лапах стояла большая пушистая белая кошка. В четвёртой она держала розовую атласную ленту. Человеческие глаза бесхитростно смотрели на взрослого.
— Бантик всё время развязывается и падает. Меня мама ругать будет, если потеряю, это этот, как его…
— Модификация?
— Точно! А оно за отдельную плату, потом надо будет вернуть.
Трофим сел на корточки, собрал на макушке ребёнка шерсть в пучок и неумело подвязал.
— Так?
— Да. Спасибо, дяденька, — кошка подняла хвост трубой и побежала к сверстникам: — Я котик, мяу, я котик-обормотик!
— Детишек развлекаешь? — женский голос заставил встать и обернуться.
Лариса, скорее всего, взяла праздничную оболочку напрокат. Слишком мало во внешности было каких-то индивидуальных черт, и она совершенно не походила на себя реальную. Стандартная стройная фигура, красная туника, высокая причёска, светлая кожа. Синие глаза и идеально очерченные алые губы. И зелёное свечение френдзоны вокруг тела.
— Что? Я плохо выгляжу? — заволновалась Самохина, когда молчание затянулось. — У меня просто все персы в основном рабочие или игровые, а рейтинг не слишком…
— Всё прекрасно, — спохватился Горохов. — Я просто не ожидал тебя так рано.
— Ай, не могла больше в реале находиться, — махнула рукой Лара. — Всё вокруг о Яне напоминает. Вот и загрузилась пораньше. Ну что, куда пойдём?
— Предлагаю сначала прогуляться. Концерт посмотреть, и всё такое. Я заказал столик на десять вечера, у нас ещё сорок минут.
— Окей, веди, — девушка взяла кавалера под руку.
Переход к неформальному общению дался легко. Это в реале люди краснеют, бледнеют и не знают, как связать два слова. Здесь же, насколько бы реальным не казался мир, у каждого в подсознании сидела мысль, что всё вокруг ненастоящее, а от собеседника в любой момент можно избавиться, выйдя в оффлайн или внеся его в чёрный список.
Сорок минут пролетели незаметно. Они постояли, послушали хор ёлочек, понаблюдали за реконструкцией «Голубого огонька» — знаменитой концертной новогодней передачи позапрошлогоднего века, выпили глинтвейна из огромного котла, за которым присматривала Баба Яга, и покатались на двухместных санках. Вокруг радовались жизни люди, которые в большинстве своём были в стандартных оболочках, но кое-кто не пожалел баллов на карнавальные обновления. Несколько маскарадных костюмов оказались настольно оригинальными, что переплюнули девочку-кошку. В какой-то момент Лара разглядела в толпе розового слона, который хоботом держал связку воздушных шаров, и окончательно расслабилась, растеряв остатки грусти.
— Всё, нам пора подгружаться, — услышав в голове звук колокольчика, сообщил Трофим. — Возьми меня за руку.
— А концерт? Через пятнадцать минут начнётся, там будет несколько отличных групп, и вообще… Я думала, ты столик заказал где-нибудь возле сцены.
— Да ну, зачем? С балкона всё видно гораздо лучше, да и мешать никто не будет.
— Откуда?
Горохов вдруг понял, что в социальной группе Ларисы понятия не имеют о некоторых привилегиях оверов и смутился. Но потом упрямо тряхнул головой:
— С балкона. Это что-то вроде лички игровой. Сейчас всё сама увидишь. Давай руку.
— А ведь я говорил, что обстоятельства будут на нашей стороне, — Голос даже не пытался скрыть радость.
— Они словно догадываются, что я здесь, — пробормотал человек, в котором всё ещё жила частичка Яны, — и специально собрали огромное количество людей в одном месте. Может, это ловушка?
— Не говори глупости. Если бы демоны тебя почувствовали, мы бы не беседовали. Они отмечают какой-то праздник, надуманный и фальшивый, как и всё вокруг. И пока жертвы собраны в едином пространстве, чудовища плотно обедают. А люди даже не понимают, что их силы утекают в бездонные пасти.
Человека передёрнуло, когда он вспомнил, как жутко выглядят демоны изнутри, как их мерзкие щупальца оплетают нить жизни, к которой привязаны жертвы. Жуткое, вязкое, тёмно-красное нечто с ритмичным глухим стуком то ли челюстей, то ли чего-то подобного, который прекращается лишь тогда, когда он лично рвёт эту связь, перехватывая остатки души.
— Так что прекрати свои страдания и принимайся за дело. Думаю, полночь самое подходящее время. Эмоции будут на пике, а значит, и горе сможет пробить брешь в фальши.
— Ты будешь присутствовать?
— Конечно! — хохотнул Голос. — Но не бойся, вмешиваться не собираюсь. И ни слова не скажу, чтобы не мешать. Моя сегодняшняя роль — незримый и безмолвный наблюдатель.
Опять человеку показалось, что собеседник врёт. Или по крайней мере, не договаривает. Возможно, если бы память того, в ком жила частица Яны, была полноценной, а не обрывочной, он бы смог понять, что ему кажется неправильным.
Но, к сожалению, мысли его путались, а логические цепочки не выстраивались. Единственное, что он знал точно, так это жуткую правду об уровнях Ада, монстрах, несчастных жертвах, и как спасти души ничего не подозревающих людей.
— Не забывай, — посерьёзнел Голос, — если ты сегодня всё сделаешь правильно, мы перейдём на новый уровень. Третий. И ты ещё на один шаг приблизишься к открытию Рая.
Человек никак не отреагировал на напутствие, а закрыл глаза и провалился сквозь текстуры в глубину куба.
Он парил. То опускаясь вниз, то вновь поднимаясь почти до самой крыши, аккуратно и бережно поглощал мысли и чувства тех людей, которыми пожертвовал ради общего блага. Всякий раз в памяти вспыхивали обрывки — безысходность Карла, любовь Ильдара, страх темноты маленькой Анечки, надежда Татьяны Николаевны, одиночество Даны и прочие, прочие чужие эмоции, которые переплетались, встраивались друг в друга и наполняли его силой.