Подонок
Шрифт:
– Да… я тогда в первый раз к вам пришла.
И все. И пи*дец в его жизни тут же начался. Пришла, чтоб разодрать ему сердце напополам. Пришла, чтоб брата ненавидел, себя, ее и всех вокруг.
– Челси… как жалко.
Гладит пальцем рисунок, собачью морду. Вот– вот заплачет. Он руки в кулаки сдавил и молчит. Сука– мачеха. Никогда не простит ей этого. Специально ворота открыла и дала Челси сбежать со двора. А потом…потом только тело, сбитое машиной, нашли.
– Можно я себе возьму?
Кивнул,
– Ой, а это ты? Совсем мааленький? А это кто? Красивая такая… Это мама ваша?
Отобрал альбом и зашвырнул на старый стол.
– Я тебя не в моих архивах копаться притащил. Идем.
Схватил за руку и насильно вытянул на крышу.
– Ооох ты ж! – вскрикнула, когда увидела усыпанное звездами небо. – Как здесь красиво.
Он опустился на колени, а потом улегся на спину и закинул руки за голову.
– Когда вот так лежишь, кажется, что летаешь и вокруг ничего нет.
– Да?
Посмотрел на нее и судорожно сглотнул слюну. Снизу снова были видны ее ноги, попка и даже голая спина. А она вдруг опустилась рядом и тоже улеглась на спину.
– Точно. Словно летаешь. Дём…, – вздрогнул… а вот так его мама называла. Она нарочно, да? Словно знает, куда влезть и за какое болезненное место тронуть, – а где ваша мама?
– Называй меня Демон, поняла?
– Нет, – отрицательно покачала головой, – это другие думают, что ты демон. А ты нет. Ты Дёёёёма. Просто никто не знает, какой ты.
Хотел возразить, ляпнуть что– то мерзкое, но она вдруг за руку его схватила:
– Смотрииии. Ты видел? Звезда упала! Тааам. Вон. Еще одна.
У нее теплые, тонкие пальцы. И от ее кожи исходят заряды электричества по всему его телу. И вдруг до дикости захотелось вот так вечно лежать с ней рядом. Чтоб волосы сплетались, чтоб пахло ирисом, чтоб она руку его держала в своей и показывала в небо.
– Мама умерла…три месяца назад.
– Она рядом. – сплела пальцы с его пальцами. Так невинно. Ничего особенного в этом жесте, ничего сексуального, а его подбросило, затрясло. – Когда папа умер… нам отдали его тело и открывать не разрешили. Я больше всего плакала о том, что последний раз видела его очень давно, и теперь он никогда не будет рядом со мной. Я ошибалась. Он всегда здесь.
Она прижала ладонь к груди, продолжая удерживать его другую руку.
– Когда я хочу увидеть его во сне, я просто зову, и он приходит.
– Мама…ушла добровольно. Вряд ли она здесь рядом. Она приняла решение рядом не быть.
Большой палец ее руки нежно прошелся по его ладони.
– Мне…жаль.
– А мне нет!
И бросил ее руку.
– Захотела уйти и ушла. Она всегда так делала. Уходила от трудностей.
– У людей бывают разные причины поступить так или иначе, а нам никогда не узнать истину. Ведь мы – не они. Моя мама после смерти младшего брата приняла решение стать живым трупом. Она не ела, не вставала, не ходила. Когда– то я злилась на нее, не могла простить. А сейчас я понимаю, что она просто слабая… она сломалась от горя.
– У тебя нет родителей?
– Нет… только сестра. Она в детском доме. Когда мы с Богданом поженимся, я смогу ее забрать….
Внизу послышался скрип покрышек, и она подскочила.
– Бодя приехал.
Да, бл*. Приехал. Музыка на всю громкость, дверцей со всей дури стукнул. Михайлина тут же вылезла на чердак, потом вниз по лестнице побежала.
А он там, наверху остался. Но голоса их слышал хорошо, отчетливо.
– Я все приготовила, как ты хотел. Я целый день занималась этим пикником. А ты не приехал!
– Я был занят.
– Я приготовила мясо, я старалась я…
– Не истери. Я реально был занят. Иди ко мне. Ко мне иди, говорю.
Дальше голоса стали слышны менее отчетливо, потом стихли совсем. Какое– то время они молчали, а он лежал, сильно зажмурив глаза и стиснув кулаки. Он знал, что они трахаются. Нутром чуял, и хотелось выть и орать.
Глава 7
Я чувствовала себя предательницей. Чувствовала, что я украла у нее кусок детства. Нет ничего ужасней, чем собственное бессилие. Я потратила более трех лет на ее поиски. Ей изменили имя, ошиблись в дате рождения и в описании цвета глаз.
Я искала Дашу, а ее звали Лера. Я искала майскую девочку, а она была записана июньской. Я искала с длинными волосами, а ее остригли еще в детприемнике. Богдан казался мне спасителем, казался принцем из волшебной сказки. У меня не было опыта отношений с мужчинами, у меня вообще не было никакого опыта. А Бодя красиво ухаживал, дарил цветы, покупал мороженое, возил на своей крутой машине, кормил в дорогих ресторанах. Он помог мне найти Дашу. Платил взятки, наводил справки в перерывах между тренировками и учебой.
Я не знала, как надо… Не знала нормальных отношений, и поэтому, когда он впервые ударил меня во время своей тренировки, решила, что это случайность. Он извинялся, целовал мой разбитый нос, купил мне новые сережки. Потом я пойму, что он сделал это специально. Ему доставляло удовольствие причинять боль, лепить из меня покорную жертву, с вечным чувством собственной вины и неполноценности. Так он ощущал себя сильнее, важнее, весомее.
– Поставь это яблоко на голову, я собью его с первого раза.