Подопытная
Шрифт:
– Пока не восстановишь силы, эти сессии будут ограничены объектами в непосредственной близости, – сообщил он. – И сосредоточься на материализациях в этом мире. Глаза не закрывай.
Он заставил меня попробовать создать копию стоящей прямо передо мной кружки. Не закрывать глаза оказалось сложнее, чем звучало в теории – примерно как удержать их открытыми, когда чихаешь. Едва веки начинали опускаться, Рууэл произносил:
– Глаза.
Он ни разу ничем не выразил раздражения, но я опасно приблизилась к попытке материализовать чашку, желательно полную чего-нибудь горячего, падающую с потолка ему на голову. Хотя он бы, вероятно,
Но в конечном счете я все же справилась. Кружка выглядела точно так же и не расплывалась в воздухе, так что, наверное, не парила в это же время в Эне. По ощущениям я словно пыталась языком завязывать узелки на вишневых черешках, но она была тут.
И не только она. Я не обратила на это внимания, пока иста Темен не сделала глубокий вдох. Сонн осторожно взяла чашку, и я увидела поднимающийся над ней пар, прежде чем узнала аромат. К сожалению, удивление оказалось достаточным, чтобы чашка исчезла.
– Что это было? – спросила иста Темен, в то время как я разочарованно опустилась на кресло. – Пахло очень вкусно.
– Горячий шоколад, – пояснила я. – Земной напиток. Столько планет, и ни на одной нет шоколада. Серьезное упущение при создании миров.
– Специально добавила? – уточнил Рууэл.
– Нет. Впрочем, я размышляла о горячих напитках. – Я послала ему невинный взгляд, но Рууэл, как всегда сама деловитость, ничем не выдал, прочел он мои мысли или нет.
– Повторяй упражнение и не отвлекайся, – велел он и не отставал, пока создание чашки не перестало отнимать у меня по десять минут, и я не заработала неизбежную головную боль.
Однако с каждым разом она все слабее.
– Сегодня опять тепло? – спросила я исту Темен, пока она колола мне очередную дозу лекарств. – Можно выйти на улицу?
К счастью, погода действительно улучшилась – стало гораздо теплее, чем когда утренняя смена отправлялась в Каласу. Рууэл созвал остальных членов отряда и заставил их пытаться нанести друг другу удары. Сам же наблюдал за поединками, время от времени делая критические замечания. В этот раз обошлось без одобрительных кивков, и я решила, что глупо чувствовать разочарование только потому, что мне он их тоже больше не дарил. Он очень строг со своим отрядом.
Я немного понаблюдала за ребятами, потом поискала взглядом птиц на озере, но они, должно быть, улетели в теплые края. Я как раз раздумывала, сколько неприятностей наживу, если попробую без спроса создать кружку горячего шоколада – и получится ли его выпить, – когда Рууэл (стоявший прямо за моей спиной, а не там, где я ожидала) спросил:
– Ты бы пережила здесь зиму в одиночку?
Чуть не подпрыгнув от неожиданности, я откинула голову и посмотрела на него снизу вверх, удивленная, что он задал вопрос, не связанный с заданием. То, что истен Нотра явно показала Рууэлу запись моего разговора с коларцами, неожиданностью не стало, но я хотела увидеть, есть ли на его лице какие-то признаки гнева.
Рууэл смотрел вдаль, не на меня.
– Вероятно, да, если бы ничего плохого не случилось, – ответила я. – Ддора держала ионотов подальше, а у местных хищников масса более знакомых целей для охоты. Хотя мне пришлось бы перебороть брезгливость и попытаться убить парочку овец. Питание одними фруктами и орехами не шло на пользу, а я помимо мяса обзавелась бы шкурами, которые послужили бы одеждой, одеялами, да и окна ими можно закрыть. Вот только плохо представляю, как выделывать шкуры, так что, наверное, от меня бы жутко воняло. – Я усмехнулась, вспомнив комментарий о «грязной твари» из «Скрытой войны», потом вздохнула. – Но кровь привлекла бы хищников, и бараны бы напали на меня, чтобы защитить своих овец. Не думаю, что справилась бы с переломом, хотя эфир, с небольшой вероятностью, мог бы все залечить. Возможно, не пережила бы ту легочную инфекцию, если бы лунный дождь начался на день или два позже. Очень удобно.
Я замолчала и задумчиво воззрилась на старый город, но Рууэл сказал:
– Ты больше не можешь рисковать.
Потому что теперь я, как и сетари, слишком опасна, чтобы пьянеть. Повезло, что я уже более-менее отвыкла, иначе могла бы огорчиться по этому поводу. Сегодня вечером тоже будет лунный дождь. Мне даже не разрешили выйти и понаблюдать, поскольку, стоит солнцу опуститься, на улице резко холодает.
– И все же сомневаюсь, что мне бы понравилось выживать зимой, – заметила я, снова поглядев на озеро, прекрасное и беспристрастное. – В конце концов я бы заболела или поранилась и умерла.
Рууэл промолчал, но какое-то время стоял за моей спиной, возможно, как и я, размышляя обо всем, что могло пойти по-другому. Затем отпустил свой отряд и взял меня в амфитеатр для послеобеденной работы такси.
Послушать – так пустяк, но он нес меня так же, как Пар или Глейд, и если с ними я лишь слегка смущалась, то близость Рууэла повергла меня в безмолвное смятение. Его прикосновения никогда не были для меня пустяком. Даже от касания одним пальцем для усиления по коже бегут мурашки, и я прекрасно осознаю, что благодаря видению места все мои реакции для него не секрет. Рууэл очень редко носит меня сам – в четвертом отряде носильщиком значится Пар. Даже к стандартному способу со сцепленными костюмами мне приходится морально готовиться, чтобы сердце не сбоило. Когда же он поднял меня сегодня, я могла думать только о том, как близко его лицо…
Меня таскают туда-сюда подобным образом, потому что ноги болят гораздо сильнее, когда не приподняты, а еще с платформами надо соприкасаться. Если зависнуть над ними в воздухе, механизм не сработает, но если кто-то становится на платформу со мной на руках – все в порядке.
Я чувствовала каждый вздох Рууэла. И уснула, пока он ждал, когда платформу загрузят для второго переноса. Немного противоречиво. Это напоминало те сны на «Диоделе». Безмятежные, но в то же время очень четкие. Голова лежала на плече Рууэла, и я слышала стук его сердца и почти возликовала, когда появилась ддора, хоть она и шумела – у платформы полно дронов, которые, несомненно, старательно фиксировали мою глазеющую на Рууэла в Эне проекцию. Ддора явно нас видела и, довольная, громко радовалась, пока я не приказала ей заткнуться – что обрадовало уже меня, потому как во сне она вроде бы более послушная.
Комната с платформой в Каласе тоже выглядела иначе, настолько, что даже отвлекла меня от Рууэла, пока он не полетел со мной обратно. Тогда я воспользовалась возможностью попялиться на него и насладиться каждой прекрасной черточкой его лица крупным планом, что не будет записан ни дронами, ни вторым уровнем мониторинга. Там есть чем полюбоваться.
Когда мы вернулись в мой маленький домик, Рууэл осторожно уложил меня на кровать и сказал:
– Тебе было велено разбудить себя, как только начнешь видеть четкие сны.