Шрифт:
– Это как? – не поняла Селия.
Они с Бартом стояли ближе всех к огражденному веревками экспонату. Плоская коробка величиной с кухонный телевизор, по широкой черной плоскости, переворачиваясь и ныряя, как синхронные пловчихи, двигались буквы.
«Подожди, я умру – и приду».
Барт пожал плечами. Считалось, что он самый умный в школе, и вопросы всегда адресовались ему. По умолчанию, так
Клелия хлопнула в ладоши. Вспомнила, что она в перчатках, сняла их и хлопнула еще раз.
– Внимание, ребяточки!
Селия придвинулась ближе к Барту.
– Я вас поздравляю, – загадочно начала Клелия, и Барт внутренне закатил глаза. Сейчас заведет волынку на полчаса – про то, как им сегодня повезло, да какое необычное место этот Музей, и что сюда пускают только лучших… Будто они сами не знают, как им повезло! Селия не сводила глаз с личика Клелии, и Барт незаметно высунул язык, чтобы потрогать прыщик в углу рта. Такая мерзость! Не мог вылезти через день, нет, надо было выбрать именно этот!
Селия стояла совсем близко, волосы у нее были как льющийся мед. И пахли цветами. А Клелию несло как заведенную.
– Ребяточки, вы лучшие из лучших! Вы доказали своей учебой и трудом, что достойны заглянуть в темный мир прошлого, который откроет для вас сегодня наш экскурсовод – Декстер Дюбуа. Встречайте!
В зале погас свет, Селия схватила Барта за руку. Пальцы гладкие, как шахматные фигурки. В темноте по залу летали объемные буквы, из которых складывались слова: «ЗАПРЕТИТЬ ИНТЕРНЕТ – ЭТО СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ. АЛЕКСЕЙ ИВАНОВ».
– Я ни слова не поняла, – шепнула Селия щекотными, теплыми губами. – Кто такой Интернет, что такое корея и что за странное имя Алексей Иванов? Это, вообще, имя или название?
Барт промолчал. Он тоже не понял ни слова, но никогда в этом не признается. Не при Селии.
Буквы становились всё больше,
Тут же заиграла музыка, «Воспоминание о Трианоне» Мюллера, с ходу определил Барт. Буквы лопались одна за другой, будто в них кто-то стрелял. И наконец, этот кто-то появился – Декстер Дюбуа! Вначале гости увидели бледную растопыренную ладонь, потом – щеки с черными бачками, потом – глаза с наклеенными на эпикантус слезами. Последний крик моды, если верить сестре Барта, Хайтауэр. Она сделала три операции, прежде чем получила именно такой эпикантус. А слезы приходится приклеивать каждый месяц. Хайтауэр модница, жаль, что училась плохо – будет теперь работать санитаркой до конца жизни.
– Офигенная, – шепнула Селия.
– Офигенный! – кокетливо поправил ее Декстер Дюбуа. – Я мужчинка, просто немножечко прячусь. Приветствую вас в Музее, месте, где оживают ужасы прошлого! Представляю, сколько у вас накопилось вопросов…
Свет вспыхнул, и Барт с Селией сморщились, будто ели вместе один лимон. Боже мой, о чём он думает! Он при Селии даже кусочка проглотить не сможет, вечно делает вид, что у него нет аппетита – а потом подыхает от голода.
При свете Декстер Дюбуа оказался кокетливым педерастом неопределенного возраста. От пятидесяти до семидесяти, решил Барт. Но никак не больше семидесяти – кожа очень гладкая и руки без единого пятнышка.
– Прелестная Клелия! – Декстер склонился над рукой учительницы, клюнул воздух накрашенными губами. Видно было, как она ему противна. Клелия, идиотка, этого не замечала, улыбалась, как в позапрошлом веке, когда с улыбками ходили все подряд. Жуть, конечно! В наше время так скалятся только абсолютные деревенщины. К счастью, Клелия вспомнила, что она не просто в Городе, а еще и в Музее – месте священного ужаса. И убрала, спасибо, свой оскал.
Вот Хайтауэр, к примеру, так и не допустили до Экскурсии. Это единственный шанс в жизни для человека! Если он не попал сюда в шестнадцать, значит, не попадет никогда. Правда, есть исключения – учителя и Хранители, вроде этого Декстера.
– У меня вопрос! Вы давно здесь работаете?
Конец ознакомительного фрагмента.