Подполье на передовой
Шрифт:
...Связной Семен Харченко, посланный Островерховым за группой Карпова, осторожно подходил к дому Кавешникова. Постояв на углу и прислушавшись, он, крадучись, двинулся к дому как раз в тот момент, когда Свиркунов в третий раз побрел к дому. Харченко не заметил его... постоял, постоял и негромко крикнул:
– Кавешников не вернулся?
Свиркунов дернулся и напрягся, словно от электрического удара. "Значит, это пароль". Не успел сообразить, что предпринять, как в доме звякнуло окно, и сердитый голос Карпова приглушенно сказал:
– Сами ждем.
– И, не сдержавшись,
Свиркунов вдруг повернулся и, втянув голову в плечи, побежал назад, к немцам.
– Хальт!
– взвизгнул ефрейтор.
И почти одновременно испуганно крикнул Харченко:
– Немцы! Засада!
– И послал автоматную очередь в темноту, туда, где исчез Свиркунов.
В ответ к нему потянулись пунктиры трассирующих пуль. Харченко припал к земле. Но в это время из окон дома Кавешникова дружно застучали автоматы. Срикошетив о камни, дико взвыли пули, и, словно подхватив их вой, кто-то истошно закричал на другой стороне улицы. Послышалась немецкая ругань, какая-то возня, стон, наконец, донесся истерический крик Свиркунова:
– Карпов, Юнашев! Не стреляйте. Это я, Свиркунов! В доме затихли. Свиркунов закричал снова:
– Не стреляйте! Островерхов послал меня за вами!
– Не верьте ему! Он стоит с немцами, - крикнул Харченко.
Из засады выскочили две фигуры и бросились на голос. Но в этот миг снова ожили окна осажденного дома: простучали три короткие очереди, и оба немца медленно рухнули на землю.
– Ну, предатель, покажись, поговорим!
– прокричал Карпов.
– Выходи, гад! Хочу исполнить свою мечту: всадить в тебя пулю!
В засаде молчали.
– Что ж вы дрейфите, вояки вонючие?
– крикнул из другого окна Вдовиченко.
– Выходите, побалакаем!
– Постойте, - закричал Сперанский.
– Не стреляйте. Дом окружен, и уйти вам не удастся. Лучше сдавайтесь, и вам сохранят жизнь.
– А это еще что за пророк?
– насмешливо крикнул Юнашев и послал на голос автоматную очередь. В засаде кто-то вскрикнул и вслед за тем раздались немецкие команды.
По окнам осажденного дома стеганули трассирующие пули. Слева и справа, в обход дома, кинулись полусогнутые фигуры солдат. Дом ответил яростным огнем.
...Два часа продолжалась осада дома. Разъяренный Тойбль послал туда еще два отделения автоматчиков и приказал взять осажденных живыми. Гитлеровцы окружили дом.
– Бросьте бравировать, Карпов, - упрашивал Сперанский. Это ему подсказал Свиркунов. Вся ваша группа арестована во главе с Островерховым. Вся! Он назвал нам все адреса, и сейчас гестапо добирает последних. Вы напрасно сопротивляетесь - это только отягчает ваше преступление.
– Насчет преступлений еще разберемся, - выкрикнул Юнашев.
– А насчет группы врешь! Наша группа - весь город. Всех не возьмешь!
– Не возьмешь!
– подхватил Вдовиченко.
– Бей их, братва!
– скомандовал Карпов.
И снова из окон осажденного дома хлестнул свинец. Первым умолк автомат Вдовиченко. Юнашев бросился к другу. Петр, хватаясь за стену, пытался подняться с пола. На его залитом кровью лице светились только глаза, полные боли и ярости.
– Подсоби, братишка, - хрипло попросил он.
– Погоди. Куда тебя ударило? Дай перевяжу, - попытался удержать его Юнашев.
– Не надо. Некогда. Подсоби, - настоял Вдовиченко и с помощью Юнашева оперся на подоконник, поднес к плечу автомат. Решив, видимо, что с Вдовиченко покончено, немцы не стреляли по этому окну. Юнашев быстро и осторожно выглянул наружу. При вспышке выстрелов он успел разглядеть под окнами и у дверей фигуры солдат. Отскочив назад, Юнашев взволнованно проговорил:
– Плохо дело, Петро. Кажись, хотят поджечь дом. Ну, держишь, братишка, а я Сергею скажу...
Слегка обняв за плечи Вдовиченко, Юнашев бросился в другой конец комнаты, где Карпов продолжал стрелять в. окно короткими очередями.
– Сергей, они собираются поджечь дом!
– крикнул Юнашев.
– Поджечь?
– Карпов прекратил стрелять.
– Где? Постой, ты откуда знаешь?
– На то похоже. В окно я выглянул. Там, у Петра. Он ранен.
– Где поджигают?
– Под окнами и крыльцо.
– А ну, развороши узел, там должны быть гранаты.
– Верно!
– обрадовался Юнашев и бросился к тяжелому тюку, прихваченному в казарме. В это время Вдовиченко, напрягая последние силы, свесился из окна наружу и прошелся длинной очередью по темным кучкам врагов. Гитлеровцы всполошились. Уцелевшие бросились прочь от дома, где уже полыхнуло и побежало по дверям, по крыльцу и стенам сине-оранжевое бензиновое пламя. В его свете отчетливо проступила свешенная из окна голова Вдовиченко. Гитлеровский ефрейтор не спеша прицелился в нее и выстрелил.
Когда Юнашев подбежал к Карпову, рыжие языки пламени хлестали в окна. Сквозь огонь и дым ничего не было видно. Карпов выхватил у Юнашева две гранаты и одну за другой швырнул их сквозь пламя на улицу. Грохнули взрывы. Ревело и трещало пламя, стало нечем дышать. Карпов бросился на пол и потянул за собой Юнашева. Они вместе поползли к выходу. В этот миг одна за другой в окна влетели и, глухо хлопнув, разбрызгали пламя по всей комнате несколько бутылок с зажигательной жидкостью. На Юнашеве вспыхнула одежда, и он, задыхаясь и кашляя, стал срывать ее с себя. Путь к выходу был залит пламенем. Сергей оглянулся, и, не видя выхода, кинулся тушить пламя на Юнашеве. Потом, подхватив друга под руки, подтащил его к окну, где застыло перегнувшееся через подоконник тело Вдовиченко.
– Прыгай, Володя, - прохрипел он.
– Прыгай, я прикрою. Юнашев затряс головой.
– Нет, Сергей. Хоть туда, хоть здесь - вместе.
– Прыгай, я приказываю, - крикнул Карпов и захлебнулся дымом, зашелся в кашле. Он инстинктивно бросился к окну, выглянул наружу. Глоток воздуха вернул ему зрение. На противоположной стороне улицы, освещенные пожаром, поблескивали каски автоматчиков.
– Что, стервятники, ждете?
– крикнул он в окно.
– Не дождетесь!
Он поднял раскаленный автомат и пустил очередь по блестящим котелкам. Обнаженный и обгорелый Юнашев втиснулся в окно рядом с Сергеем.