Подполковник Ковалев
Шрифт:
…Актовый зал до отказа наполнен подростками. Боканов стоит перед ними, ждет, когда наступит полная тишина, таким знакомым Ковалеву жестом поглаживает ладонью щеку.
Владимир Петрович сбоку смотрит на воспитателя. «Все-таки время свое берет: стал сутулиться, вон складка пролегла на щеке. А так — всё те же большие, сильные руки, внимательные, не утратившие силу, глаза, неторопливость… В каждом из нас есть что-то от него. У одного — больше, у другого — меньше, но есть».
— В наше училище я пришел к исходу войны. А мой друг, полковник Беседа, был здесь с самых первых дней… Еще когда чернила суворовцы делали из черных ягод, бумагой для письма служили прочитанные газеты, а вместо стекол в спальнях вставляли фанеру. Ребята попадали к нам с улицы. Всяко добро… Но мы верили, очень верили…
Сергей Павлович говорил недолго, понимая, что припасенное им «наглядное пособие» должно произвести на ребят наибольшее впечатление.
— Я предоставляю слово командиру полка Владимиру Петровичу Ковалеву, из первого выпуска нашего училища…
Юнцы замерли. О-о-о! Совсем интересно! Орден Красной Звезды. Значок мастера спорта СССР. И суворовский…
Неужели и они такими будут? Но когда? Но как это произойдет?
Владимир Петрович подошел ближе к рампе:
— Я командир общевойсковой и хотел бы передать вам кое-какой личный опыт: чтобы прямее шли вы к цели, не уклонялись от нее. В ваши годы я тоже думал: «Пехота за лето проходит полсвета. Пылит… Тащит на себе снаряжение… оружие, навьючена до предела, это мне не подходит… выберу лучше что-нибудь техническое… Или на иняз поступлю, стану военным переводчикам».
Теперь с острым интересом посматривает на Ковалева Боканов. Так и не смирён темный хохолок на макушке. Вспыхивают желваки на широких челюстях. Во всем облике — сдержанность и внутренняя сила.
— Не подумайте, что я против вашего поступления в училища летные, танковые, ракетные, — продолжал Ковалев. — Но разрешите замолвить слово в защиту матушки-пехоты?..
В третьем ряду, у высокого сводчатого окна, сидит мальчишка, очень похожий на сына Петьку, и Ковалев, избрав его главным слушателем, говорит, словно бы обращаясь к нему одному. По выражению лица этого паренька старается определить — доходит ли то, что говорит, до всех?
— Сейчас у пехоты стальные ноги и панцирь. Пехотинец стал мотострелком, сел в бронетранспортер. Инфракрасная техника, электроника помогают нам видеть ночью так же, как днем… Специальные приборы обостряют слух. Уверяю вас: революция в военном деле это не только межконтинентальные ракеты, подводные атомоходы, стрелокрылые самолеты, прорвавшие звуковой барьер, всепогодная авиация вертикального взлета и посадки, птурсы [3] , точно поражающие танки, и танки, заправляющиеся из трубопровода… Революция эта преобразила и «царицу полей» — пехоту. Она стала еще могущественнее. Ракеты находятся в ее негустых боевых порядках. Удесятерилась плотность огня. Быстроходная траншейная машина заменяет труд тысяч землекопов… Мотострелковая дивизия, пройдя за короткое время огромное расстояние, вступает с ходу в бой. Скорость — огонь — маневр. Точный расчет… Решающая роль секунды… Требование небывалой организованности… В армии просто интересно служить!
3
Противотанковые управляемые реактивные снаряды.
Зал слушает, затаив дыхание. Это не обычные настораживающие уговоры воспитателя — мол, идите в пехоту, когда думаешь: «Ну ясно, там кадров не хватает, вот и агитируют». Нет, здесь совсем другое дело, человек на своем опыте все испытал… не старый, а подполковник. Такого не надоест слушать до утра.
— Нам, общевойсковикам, следует знать артиллерийское, танковое дело, уметь управлять приданными ракетными подразделениями. Так не теряйте времени, не вихляйте на своем армейском пути.
«Петька» из третьего ряда одобрительно качнул головой: мол, будьте спокойны, не потеряю, вихлять не буду.
— Иностранный язык самостоятельно изучать — не проблема, как и закончить заочно еще один приглянувшийся вам институт. Мой друг детства, полковник Гербов, закончил, например, заочно факультет английского языка… Но знайте, что военные академии сейчас полнятся бывшими суворовцами. У нашего выпускника, генерала Гурыбы, они осваивают кибернетические устройства, телемеханику… Запомните: офицеру необходимы внутренние, «духовные моторесурсы», ваша судьба — в ваших собственных молодых руках. Высшее общевойсковое командное училище даст вам не только лейтенантские погоны, но и диплом инженера. Почти все офицеры теперь с высшим образованием. Сейчас в армии пятьсот профессий, и ее без инженера, техника представить невозможно. В управлении войсками используются автоматика, телевидение, радиоэлектроника… Чтобы вы яснее почувствовали нынешнюю нашу мощь, назову только две цифры…
Паренек в третьем ряду выхватил из кармана блокнот, стал записывать: «Современная мотострелковая дивизия превосходит дивизию 1939 г. по танкам — в 16 раз, по бронетранспортерам и бронемашинам — в 37 раз…»
Ковалев сделал небольшую паузу, выждал, пока его слушатель записал эти цифры.
— Однако, друзья мои, и спортом не гнушайтесь. С ним надо быть на «ты». Пресс, спину накачивайте! Не посчитайте это бахвальством, но ваш слуга покорный в двадцать пять лет стал неплохим хоккеистом. И, если бы не тренаж в прыжках… Когда на меня в Москве неожиданно, из-за угла, налетела «Волга», сработала мгновенная реакция. Я подскочил, что было силы, и машина, ударив меня по ногам, отбросила вверх и в сторону на несколько метров. Как видите, остался жив…
Зал приглушенно зашумел, зашушукался, мальчишеское воображение, наверно, сработало, и они зримо увидели мчащуюся машину и чудом спасшегося Ковалева.
— Хилый комроты, скажу я вам, зрелище непривлекательное! Вот, пожалуй, и все… Поверьте мне, офицер из суворовцев — это высокая марка! Вы — преемники и продолжатели славных традиций нашего офицерского корпуса.
В ресторане, усилиями Снопкова, было организовано застолье в отдельном зале.
Боканова и Ковалева встретили шумно:
— Карбонарии!
— Кубок Большого орла!
Поднялся Пашков:
— Предлагаю тост за наших воспитателей.
Снопков подхватил с готовностью:
— Геша, ты прочитал мои мысли!
Боканов, улыбаясь, поглядел на него. Снопков был натурой увлекающейся. Увлекался футболом, цветной фотографией, мемуарной литературой. А вот теперь — сбором бывших суворовцев. Прямо забрасывал Сергея Павловича своими письмами. Рассылал приглашения, адреса, разыскивал друзей и друзей друзей, добывал редкие фотографии суворовских времен и подробности биографические. У него на этот случай был даже специальный толщенный блокнот. «Досье», — говорил о нем не без значения Павел Харитонович.
— Справедливость требует отметить и усилия нашего генерального организатора встречи, — сказал Боканов.
Все поддержали и этот тост. Потом веселье неизбежно вышло на орбиту суворовского прошлого.
— Помните часы-цибулю Семена Герасимовича? — спросил Каменюка. — Да, да, фирмы «Павел Бурэ». В знак особого расположения Гаршев торжественно выдавал их на сутки «объявителю времени». Удостоен однажды был этой чести и я. «Товарищ младший лейтенант, до конца урока три минуты осталось», — говорю. «Сейчас, сейчас, — умоляюще посмотрел на меня математик, — вот только вывод допишу. Да правильны ли часы?» — «Бурэ!» — безжалостно напомнил я.