Подпольная империя

Ромов Дмитрий

Мы быстро идём в сторону здания и заходим в цех. Здесь в полумраке стоит оборудование. Что-то распаковано, а что-то ещё в ящиках. И между этими ящиками действительно ходят двое. Им лет по сорок, лица постные, одеты они в серые плащи, на головах шляпы. Весь их внешний вид кричит о том, что они из органов.

— На ловца и зверь бежит, — громко восклицает один из них, увидев нас.

— Прошу прощения, — говорит Большак, — но посторонним здесь находиться запрещено.

— Да какие же мы посторонние? — смеётся тот же мужик. — Мы самые, что ни

на есть, свои. Вы Большак? А мы как раз к вам.

Он достаёт из внутреннего кармана красную корочку и небрежно раскрывает перед Платонычем.

— Я подполковник Самойлов из ОБХСС. Хочу с вами поговорить, о том, что тут у вас происходит. Очень надеюсь, что речь не идёт о цехе по незаконному производству спиртного. Впрочем, как бы то ни было, надеюсь на вашу откровенность. Как говорится, лучше суровая правда. Да?

— Вы что, арестовываете меня? — спрашивает Большак.

Подполковник Самойлов в ответ улыбается.

— А вы сами как думаете?

7. Утечка

Подполковник как-то уж чересчур игриво хлопает глазами и улыбнувшись спрашивает:

— Так всё-таки есть за что?

— Ну, а если не за что, — уверенно говорит Большак и указывает прямой ладонью на дверь, как на площадях советских городов это делает дедушка Ленин. — Прошу на выход.

— Экий вы прямолинейный, — хмыкает подполковник. — В ваших же интересах поговорить с нами, а не доводить дело до такого пике, из которого невозможно выбраться, даже в случае невиновности. Понимаете? Всегда лучше поговорить, чем молча прыгать с обрыва. Не ждите, когда мы заявимся с обыском. Поговорите с нами сейчас.

— То есть вы проникли на территорию предприятия, не имея законных оснований? — спрашивает дядя Юра.

— Ой, да бросьте вы, предприятие, тоже мне. У вас оборудование ещё не распаковано, а туда же.

— Ну, так о чём говорить, если ещё и работа не начиналась? — интересуется Платоныч.

— А работа может в любой момент начаться. Я пальцами щёлкну и работа закипит.

Платоныч усмехается:

— Я не про вас сказал, а про нас. У нас работа ещё не начиналась, а вы уже что-то там предъявить пытаетесь.

— Так давайте об этом и поговорим, — предлагает подполковник.

— Так мы вроде уже разговариваем…

— Верно, — соглашается мент, — разговариваем, но сейчас это больше похоже на пикировку, чем на взрослый разговор. А поговорить, в общем-то, в ваших же интересах.

— Ну, хорошо, — пожимает плечами Юрий Платоныч. — Государственные интересы превыше всего. Давайте.

— У вас же не частная лавочка, правда?

— Нет, не частная, — качает головой Платоныч, — но вы, наверное, и сами знаете. Говорите уже, чего надо.

— Здесь что будут делать в этом цеху?

— Пастеризовать сок и разливать.

— А сбраживать? — хитро подмигивает мент.

— Чего сбраживать? Сок? Такой технологии у нас нет. Не предусмотрено.

— Ну, — поджимает губы Самойлов, — допустим. А вот скажите, вы из чего соки будете

делать?

— В основном из ягод. Черноплодка, смородина, другие сезонные плоды, пригодные для отжима. Сданный населением берёзовый сок тоже здесь будет разливаться. Здесь также будут изготавливаться компоты, желе и джемы. И летом ещё квас. Но это в другом помещении. Вся продукция будет направляться в нашу торговую сеть для жителей села.

— А в какую тару будете это всё заливать?

Он хитро прищуривается и ему под глаз садится бабочка. Ненастоящая. Это небольшое родимое пятно под левым глазом.

— В стеклянную. В основном, в банки.

— А зимой?

— Зимой производство также будет задействовано. Вы точно из ОБХСС? У нас ведь проект утверждён наверху, всё по правилам, так что напрасно вы в нём изъян пытаетесь найти. Если вы так интересуетесь нашим производством, приходите, когда мы запустимся, я вам экскурсию организую.

— А вот это что такое? — подходит Самойлов к перегонному кубу.

— Это, насколько мне известно, перегонный куб, — пожимает плечами Большак.

— Что вы говорите, как интересно. А для чего вам куб? Что перегонять, собственно?

— Ароматические эссенции будем делать для своих напитков. В период цветения. Заодно, для кондитерского применения. Но лучше вам будет поговорить с главным инженером предприятия. Я многих технических подробностей не знаю.

— Ясно всё с вами, — скалится посетитель.

— Не понимаю.

— Да тут и понимать нечего. Знаем мы всё. Будете тут алкоголь производить. Нелегально, разумеется.

Мы с Платонычем переглядываемся. Что это за театр абсурда, честное слово?

— Так, вам чего надо? — хмурится Большак. — Просто поговорить хочется или чего-то конкретного?

— Ага, конкретного. Коньячку бы стаканчик. Вы кому платите? Кто вас прикрывает?

— Родному советскому государству.

— Вот это правильно! И мы, как представители этого самого справедливого государства, как его сторожевые псы, теперь будем неустанно и неусыпно заботиться о вас. Металлические бочки, которые находятся у вас на складе, содержат спирт. И непростой, а виноградный. Из Армении. Вернее даже смесь виноградных спиртов возрастом до трёх лет. Спиртам меньше трёх, а вот вам дадут, в случае выявления нарушений гораздо больше трёх. Сами понимаете. Не маленькие. Но ехали эти бочки на Ликёро-водочный завод. А оказались у вас. Как же это объяснить?

— А можно на ваше удостоверение взглянуть? — вступаю я.

— А ты кто такой? — хмурится Самойлов.

— Я? — переспрашиваю я удивлённо, вроде как меня-то и без представления все знать должны. — Неравнодушный гражданин.

— Показывал уже, — надменно кривит губы обэхээсник. — А сейчас вот рассказываю. А кто не поймёт, пойдёт в тюрьму.

— И что надо делать, чтобы не пойти? — уточняю я.

— Загладить вину и заплатить налог.

— А как вы хотите, единовременно или регулярно? Ну, налог то есть, — интересуется дядя Юра.