Подросток. Исполин. Регресс. Три лекции о мифологических универсалиях
Шрифт:
О наших недрах подсознания. Вы можете верить в вещие сны, вы можете не верить в вещие сны – это ваше личное дело. Но хорошо известно, что если человеку перед важным ответственным делом снится сон, что он поднимается по широкой белой лестнице, то на следующий день он в этом самом деле достигнет успеха с очень-очень высокой вероятностью. Если же, соответственно, ему снится сон, что он спускается по лестнице, особенно по какой-нибудь несимпатичной, то это, скорее всего, говорит о том, что на следующий день у него в этом деле будут неудачи. Давайте мы с вами встанем на атеистическую позицию и не будем верить в вещие сны. Но интуиция, она же подсознание, – это факт объективный. Что такое сон про лестницу в рамках подсознания? Это мобилизация внутренних сил организма, то есть человек морально готовится к совершению некоего действия, он собран и нацелен на успех. Про белую лестницу я даже однажды слышала в каких-то новостях, когда наша спортсменка стала чемпионкой мира: она обмолвилась, что в ночь перед соревнованием она этот сон видела, по широкой белой лестнице поднималась и, соответственно, на следующий день стала чемпионкой. Всё нормально, всё правильно. Это мобилизация внутренних сил, которая потом будет воплощена, никакой мистики в этом нет. Точно так же и спуск. Что это такое? Это человек сознанием, разумом хочет убедить себя, что у него всё хорошо, всё
Город, как я уже многократно говорила, наш с вами доступ к подсознанию блокирует. Соответственно, вторичная мифологизация возникает как (внимание!) процесс не только культурный и не только социальный, а возникает она как процесс психологический. Мы, в силу того, что мы горожане, лишены возможности пользоваться мощью нашего подсознания, и мы пытаемся к этому вернуться. Поэтому, заметьте, если мы с вами начнем рассматривать культуру с того же самого конца XVIII века, с нелюбимой мной эпохи Просвещения, то у нас там будет и Руссо, который практически первым в европейской культуре очень мощно заговорил о необходимости возврата в природу. Потому что это не культурное явление, а это внутренняя потребность человека. XIX век дал нам романтизм с культом природы. XX век – это массовое возвращение горожан в природу, это культура 60-х годов: туристы, барды. 90-е годы нам дали ролевиков, которые не мыслятся без бегания по лесам. Но само обращение к мифологии в любом ее проявлении дает нам еще больший ключ, опять же, к нашему подсознанию. Вот это вот самый главный, самый важный аспект и современного интереса к мифологии, и вторичной мифологизации в целом. И он в абсолютном большинстве случаев теряется, его теряют из виду, то есть забывают о главной цели вообще всех рассуждений о любой мифологии любого народа. Потому что, да, конечно, знать греческую, римскую, египетскую мифологию культурному человеку полезно. Знать мифологию индейцев или, нежно мною любимый, эпос Северного Кавказа культурному человеку любопытно. Познавательный аспект этого курса вполне понятен. Но главное, что вас сюда приводит, это аспект не познавательный, не интеллектуальный, это именно аспект, связанный не с логическим (вот как Бемби ел те самые травки), а интуитивным доступом к тому, что есть в подсознании каждого из нас.
Следующий момент. Из года в год, читая вводную лекцию, я, логично, пользовалась термином «мифологическое мышление». Почему я пользовалась этим термином? Потому что хвост того самого образования, которое я уже ругала. Меня же мифологии практически не учили, а в основном всё, естественно, сама по книжкам. В этих самых книжках был написан термин «мифологическое мышление». Я была хорошей студенткой, я считала, что умные книжки пишут умные люди и надо за ними повторять. Это отнюдь не бесспорное утверждение. Но там был написан термин «мифологическое мышление». Кто этот термин писал? Люди, выросшие, опять же, в культуре позитивизма. Люди, которые более или менее пользуются термином «дикарь» применительно к представителю традиционной культуры.
Так вот – об умных людях и дикарях. Пример, который я с недавних пор активно использую. Этот пример я вычитала у Елизаветы Дворецкой, она пишет славянское фэнтези. Я ее очень глубоко уважаю и всячески рекомендую заинтересованным лицам ее скандинавский цикл романов, он совершенно прекрасен. Я считаю это вообще одной из вершин русского фэнтези. Славянский цикл местами прекрасен, местами… ну, неровен. Но мы сейчас не о достоинствах Дворецкой, а о ее ляпе, извините. Естественно, что все мы воспитаны примерно на одних и тех же книжках по славянской культуре. И вот в одной из этих замечательных книжек говорится примерно следующее: есть такой русский обычай (правда, он есть), когда рождается ребенок в крестьянской семье, мальчик, то его надо немедленно завернуть в отцову рубаху, чтобы его пол не переменился, чтобы он не оказался девочкой, – а лучше, для надежности, завернуть еще и в отцовы штаны. У Дворецкой в одном из романов, узнав о том, что у него родился сын, герой с себя рубаху стягивает, несмотря на заранее приготовленную, – надо срочно сына заворачивать. Дворецкая делает примечание, что в это странно поверить, но, действительно, такое поверье было, и, действительно, русские крестьяне боялись, что пол новорожденного ребенка может перемениться. Что думают все нормальные люди? Они думают: какой идиот. Они, в общем, думают правильно, только идиотом является не крестьянин. Почему? Потому что каждый человек видит мир в своих категориях. Человек эпохи позитивизма привык опираться на логику.
Оставим пока нашего счастливого отца с новорожденным сыном, мы к ним вернемся позже.
Как вы знаете, я в очных лекциях регулярно качаю трость. Там, где набалдашник, – это у нас сознание. Противоположный конец – интуиция. Один конец поднимается, другой опускается. У традиционного человека острый конец наверху, он живет интуицией больше, чем логикой. То, что у зверюшек называется некультурным словом «инстинкт». Культура развивается – конец с головой поднимается. У нас с вами, у интеллектуального человека, эти весы угрожали вообще чуть не перевернуться. У нас доминирует разум, подсознание у нас загнано бог весть куда. А вот в ситуации стресса… Что есть стресс? Стресс – это очень интересная штука, когда сознание наше улетает куда-то вниз, а эмоции начинают резко доминировать.
Так вот, о стрессе и о мифологии. Если вам надо собрать любые современные поверья – скажите мне, к кому вы пойдете? У кого вы будете искать поверья? А? Мне понравился ответ, что скорее к студентам, чем к бабушкам. Мне почему-то никто не назвал актеров, а между тем наверняка знаете и без меня, что если вы уронили на репетиции текст пьесы, то сначала надо на него сесть, только потом поднимать, иначе пьеса провалится. Дальше. Почему-то вы не назвали туристов-альпинистов, а между тем наверняка многие знают: у тех, кто ходит в лес, первый хлеб, первый алкоголь, первое мясо – в костер. Ну и истории про черных-белых альпинистов-спелеологов… наверняка вы что-то слышали. Летчики? да, совершенно верно. У летчиков полет не бывает «последний», полет бывает «крайний».
Мы с вами получаем следующую картину: чем больше профессия человека связана с риском, тем больше в ней будет современной мифологии. Давайте я вас повеселю тем, что космонавты, как дальнобойщики, должны перед стартом помочиться, но дальнобойщик мочится на колесо своей машины, у него всё логично, космонавту сложнее. Космонавт с этой целью использует колесо автобуса, на котором его привезли на стартовую площадку. Более того, поскольку у них скафандры герметичные, то после совершения этого ритуала надо заново всё герметизировать. Тем не менее на это идут, потому что вы понимаете, что дело, мягко говоря, волнующее. И смертельный риск уж у кого, а у космонавтов есть. Более того, его очень забавно исполняют женщины, поскольку женщины приносят с собой в баночке и выливают на колесо. Оставили в покое космонавтов, перешли к простым студентам. Как вы понимаете, у студента все суеверия будут в сессию вылезать как грибы после дождя, а в обычное время он такой атеист-атеист или, наоборот, верующий, что для нас одно и то же, то есть он чужд суеверий. Так вот, как только человек входит в ситуацию стрессовую, сразу же его мышление начинает резко мифологизироваться. Если он постоянно в ней находится, то поверья носят постоянный характер. Если он временно в этом находится, значит, поверья, всевозможные приметы будут носить временный характер. В этом разница как между студентом и летчиком. Как вы прекрасно понимаете, вне ситуации стресса оно всё выглядит достаточно юмористично. Мы же с вами взрослые люди, мы живем в XXI веке, ну что такое: мочиться на колесо автобуса – это же и неприлично, и глупо, и вообще, тут, понимаешь ли, суперсовременная техника, компьютеры, а они – на колесо автобуса!.. Еде тут мышление?! Я хочу вам сказать, что во всех этих поверьях, которые мы с вами разбираем, и в ста миллионах тех, которых мы не коснулись, нету ни капли мышления, логики; это всё не то что алогично, оно – антилогично.
И если мы зададимся вопросом, что это такое, то мы ответим, что все это – зашкаливающая буря эмоций. И вы понимаете, что космонавты, выполняющие свой ритуал, это люди, которые пропили, как вы понимаете, очень серьезное психологическое и прочее профессиональное тестирование, это люди, у которых с логикой все явно в порядке, им там в космосе сложнейшие эксперименты несколько месяцев выполнять, у них с логикой нет проблем. Но в ситуации стрессовой мы имеем эффект перевода стрелки: перевели стрелочку – и наш с вами поезд чух-чух-чух вместо пути «логика» по пути «эмоции». Теперь вернулись к примеру, от которого ушли в сторону, к примеру с мужиком и новорожденным сыном. Я напомню, что в традиционном обществе роды с наибольшей вероятностью завершались смертью, сразу или не сразу, одного или двоих, но выживал в среднем один ребенок из пяти. Это современные, кхм, умницы говорят: «А как же раньше в бане рожали – и ничего?» А так и рожали, что и ничего. И ни матери, и ни ребенка. Две могилки на кладбище. Поэтому стресс для нашего мужика начинается не с момента «сын», а с момента «живое», а уж потом «сын!» Сын, как вы понимаете, отцу в условиях выживания в традиционном обществе абсолютно необходим, это то, без чего он сам не выживет в более преклонные годы. И поэтому наш с вами мужик находится в данный момент в состоянии бешеного стресса. Нам с вами стресс такой силы, наверное, как-то и перенести сложновато будет. У нас с вами нервы-то слабенькие, у них нервы покрепче будут. Они вечно в стрессе живут, пострашнее, чем у нас, потому что их жизнь ежедневно под угрозой. И поэтому, когда вы посмотрите на его действия не с точки зрения, чего он там «считал»; считал тот дурак-ученый (хотя он и ученый, но дурак, потому что он позитивист, который приписал традиционному человеку логический акт, дескать, если ребенка не завернуть, то пол переменится), а с точки зрения бешеных эмоций: он ни о чем вообще сейчас не думает, он захлебывается в эмоциях «ура-ура, сын» и надо его завернуть в рубаху, «оно мое!», прижать к себе. Да, но вы же мне скажете, что, если бы один человек так поступил, это было понятно и логично, но речь идет в данном случае об обычае, который из раза в раз воспроизводился у русских крестьян, то есть он был совершенно стандартным, он был общий, то есть какая-то опора на логику тут есть, это верно.
И вот здесь мы подходим к следующему очень любопытному аспекту. К тому, что мир традиционного человека – это выстроенная система эмоций. Приходит весна, детишки бегут закликать весну. Что будет, если они не будут ее закликать? Придет она или не придет? Не верьте книжке, в которой написан этот идиотский вопрос. Фактографии, изложенной в это книге, верить можно, а вот, что традиционный человек ставил такой вопрос, – не верьте. Просто идет зашкаливающее буйство эмоций, но выражаются эти эмоции не индивидуально, выражаются они коллективно. Невеста после просватания и до свадьбы обязана плакать, причитать, оплакивать свою будущую женскую долю, не важно любит она жениха, не любит она жениха, это ее личное дело. Изволь плакать, изволь причитать. Причем «причитать» означает петь свадебные причитания, текст которых известен. Если она плохо умеет петь, то в богатой семье наймут специальную девушку-вопленицу, которая будет за невесту петь эти самые причитания, а она будет сидеть, дошивать свое приданое, охать и делать вид, что это она причитает. Или, например, обряды, которые показаны в фильмах типа «Шокирующая Азия». Когда во время ритуала в честь некой богини, весьма жуткой (кстати, имеющей черты Богини-Матери), юноши наносят себе ритуальными кинжалами раны. Причем в этот момент они не чувствуют боли. То, что это некий ритуал, говорит все-таки об определенном элементе сознательности. Что это такое во всех случаях? Это вот что.
Традиционное общество единицей выживания считает не человека. Мы с вами в условиях мегаполиса можем прожить в полном одиночестве, работая через интернет и покупая через интернет-магазины, то есть физически жить в одиночестве мы можем. Для нас идет абсолютизация нашей замечательной личности, мы считаем себя, логично, центром мира. Мы считаем, что нам более-менее не нужны окружающие. В традиционном обществе единица выживания – это коллектив, поэтому интересы отдельной личности коллектив просто не рассматривает. Массе невест свойственно плакать, нервничать перед свадьбой, откуда возникает ритуал свадебных причитаний. Массе народа свойственно радоваться приходу весны, откуда возникают ритуалы от закличек весны до масленицы. Массе народа свойственно горевать на похоронах, и, даже если лично вы терпеть не могли умершую бабушку, всё равно ритуал есть ритуал, вы обязаны соблюдать траур и так далее. Я сейчас веду вас вот к чему. Я веду вас к тому, что традиционное общество – это не просто общество, живущее эмоциями, отличается оно от нас даже не этим, не положением наших замечательных весов. Отличается оно от нас тем, что традиционное общество – это выстроенная система эмоций, а переживание этих эмоций является для каждого члена общества обязательным: все веселимся сегодня, все плачем завтра в зависимости от того, когда какое событие. И об этом, например, мы будем говорить, когда дойдем до проблем подростка и обряда инициации, потому что вот те самые раны, которые я упомянула, это есть психологически вполне нормальная реакция подростка, он хочет пройти через некую боль. Если современное общество на эмоциональные потребности закрывает глаза, то традиционное общество будет именно в масштабе своей культуры выстраивать и семейный календарь эмоций, и годовой календарь эмоций. Каждый человек знает прекрасно, как он может выражать эмоции в той или иной ситуации, он этому обучен. Вы хотели обучение, вот вам обучение. Путем подражания. Ежели у нас старший сын видел, как папа содрал с себя рубаху, чтобы в нее завернуть младшего братика, то нету сомнений, что, когда мальчик вырастет, он поступит так же. Пример у него перед глазами, специально обучать не нужно, у человека все идет на уровне подражания. Все побежали, и я побежал.