Подсадных уток убивают
Шрифт:
Минут пять он стоял, осматривая дом, прежде чем войти в подъезд, даже подумал с восхищением: «Умели раньше строить, не то что сейчас».
Квартира, которую сдавали, находилась на четвертом этаже.
Пьянков долго жал на кнопку звонка и уже хотел уйти, но тут открылась соседняя дверь, и женщина лет пятидесяти, на костылях, чуть просунувшись в проем, сказала, что здесь никто не живет. Старая хозяйка полгода назад умерла, а новые хозяева живут этажом ниже.
Пьянков спустился на третий этаж.
Новыми хозяевами квартиры оказались
Пьянков выложил ей две тысячи рублей, уплатив за месяц вперед, и сразу стал для старушки лучшим квартирантом из всех, с кем ей довелось иметь дело. Так выразилась она сама.
Полуглухой старик даже понятия не имел, за что им дали деньги, но настырно просил представить ведомость, чтобы расписаться в ней.
«А дедуся-то, кажись, еще и с приветом», – подумал про него Пьянков и на всякий случай поинтересовался, не будет ли старик в претензии.
– Кто? Он? – шустрая бабуся поднесла к носу мужа сухонький кулачок. – Вот он у меня где! Иди в свою комнату и не крутись под ногами.
Осмотрев квартиру, Пьянков остался очень доволен ею. Особенно ему понравилось, что на площадке четвертого этажа был люк на чердак, где в плохую погоду хозяйки сушили белье.
– Пользуетесь? – спросил он у старухи, указав на чердачную лестницу.
– Я не пользуюсь. Старая стала, лазить тяжело. А кто помоложе, те пользуются, – ответила старуха, недоумевая, зачем ее квартирант интересуется чердачным люком.
– В каждом подъезде такие люки?
– Во всех трех. Да ты не люк смотри, а квартиру, – настаивала хозяйка.
Чтобы ее не обидеть, Пьянков сказал:
– Да я вижу, квартира замечательная.
Старуха заулыбалась. Пьянков отдал ей конфеты и шампанское.
– С дедушкой выпьете, – сказал он, отдавая подарки. Он увидел, как у старухи затряслись руки.
– Дедушке нельзя, у него гипертония, а от сладкого зубы болят. Мы лучше с Антониной Павловной выпьем.
Словоохотливая бабуся стала надоедать, Пьянков вздохнул: «А хоть с чертом лысым пейте». Он уже не знал, как ее выпроводить. А оставшись один, не раздеваясь, завалился в постель и проспал до следующего утра остаток дня и ночь.
Купив подержанный «жигуленок» темно-вишневого цвета седьмой модели, он целыми днями мотался по городу, занимаясь частным извозом. Дело оказалось прибыльным, и появилась возможность присмотреться к пассажиркам.
Однажды он подумал: а почему бы не повидать дочь? И поехал к дому, но в квартиру не пошел. «Неизвестно, как она к моему приходу отнесется. Расскажет матери, а та сдуру в милицию сообщит. Нет меня, умер я для них. Утонул в Енисее. Погляжу со стороны и уеду. Какая она стала? Может, и не узнаю. Ведь уже, поди, совсем взрослая». Он сидел в машине и наблюдал за подъездом. Но дочь так и не увидел. Зато увидел бывшую жену Надежду. Узнал ее сразу и разозлился. Она похорошела. Шла под ручку с представительным мужчиной, мило улыбалась ему.
Пьянков позавидовал, он не помнил, чтобы она так улыбалась ему.
Проходя мимо темно-вишневой машины, она посмотрела на водителя, но так и не признала в нем своего бывшего мужа. Его лицо показалось ей мерзким и отвратительным.
«Сука рваная! – Он чуть не задохнулся от злости. – Сукой была и ею же осталась. Подожди. Я сведу с тобой счеты, порадуешься у меня. – В груди сделалось тяжело. Он включил мотор. – Задавлю обоих! – решил он сгоряча. Но тут же одумался, на улице полно людей, сообщат номер машины в милицию. – Не хватало мне из-за нее засветиться. Будет еще время подловить ее».
Как бешеный, пронесся Пьянков мимо них, едва не задев правым крылом Надежду, и, вылетев на проспект, стремительно скрылся из виду, затерявшись среди других машин.
Когда ревность прошла, он подумал спокойно: «В сущности, живя вместе, мы все равно были чужими друг другу. Не было любви. Жаль, что не понимали, чем все может обернуться. Только создавали видимость любви, на самом же деле это была привязанность и не больше».
Обделенный женской нежностью и лаской, он испытывал к ним ненависть. Поздними вечерами и по ночам он, как хищный зверь добычу, выслеживал на улицах припозднившихся красавиц. Сажая в машину, отвозил за город, где никто ему не мешал, и там убивал, наслаждаясь их предсмертными муками.
Он не боялся, что когда-нибудь попадется. Старался не думать об этом. Он верил в свою безнаказанность и сейчас решил поиздеваться над Сониным перед тем, как его убить.
В тот раз с ментовкой он не сумел кончить и огорчился. Она не сопротивлялась и умерла тихо. Не получилось долгожданного блаженства. Он плакал от досады и проклинал ментовку, сравнивая ее с бездушной, хоть и красивой куклой.
Но с последней девушкой все было замечательно. Она сопротивлялась, как попавшая в капкан тигрица. Кусала его за руки и, изловчившись, умудрилась поцарапать щеку. Но ее отчаянное сопротивление только вводило его в экстаз, и он кончил раньше, чем ожидал.
– Не убивай. Я заплачу тебе шесть тысяч долларов. У меня есть дома, можем поехать прямо сейчас. Хочешь? Я могу позвонить сестре. Она одна дома и привезет деньги сразу. – Ирина Ромашкина еще надеялась на его милосердие. Ей не хотелось умирать.
– Одна? – Голос у Пьянкова сделался мягким. И девушка решила, что смогла его уговорить.
– Да, одна. Я могу позвонить. Ну, хочешь? Скажи?
Он хищно улыбнулся:
– Что хотел, я получил. А доллары я и сам заберу.
Она вспомнила про паспорт. Паспорт лежал в сумочке. И убийца заметил его, теперь он узнает адрес. «А как же Таня? Ведь он убьет и ее». Теперь Ирина уже не думала о собственной смерти.