Подвенечный наряд телохранителя
Шрифт:
– Тихо-тихо, моя дорог…ая. Не надо кипятиться. Собственно говоря, мне наплевать, какого ты пола. И вон Жене тоже все равно, я уверен. Можешь быть хоть гермафродитом, хоть амебой, хоть Ганимедом. Если это Ирине ничем не угрожает…
– Господи! – Юля прижала белые руки к пышной груди. – Да никогда в жизни! Ирина Михайловна – моя крестная мама в модельном бизнесе!
– Что ж, отлично. Можешь идти, девочка моя. И пусть тебе приснится твой суженый.
Юля легко, одним собранным движением поднялась с места и удалилась своей «фирменной» королевской походкой. На нас она
– Зачем ты так? – спросила я у Игоря.
– Что?
– Зачем ты над ней иронизируешь? Неужели не жалко девушку?
– Черт его знает, – признался Игорь. – Вроде бы сперва посочувствовал парню – надо же, гениталии себе отрезал ради того, чтобы лифчик носить! А потом подумал – е-мое, ну что это в результате за существо такое получилось? Не баба – потому что я лично ни за какие коврижки не соглашусь «это» теперь даже за попку ущипнуть, – не мужик, потому что на рыбалку или, скажем, выпивать мне с ним поехать тоже стремно. Нет уж, ну его к черту! И вообще все разговоры к черту. Давай-ка лучше спать, коллега.
Игорь зевнул так широко и сладко, что я напугалась, не вывихнет ли он челюсть, и вышел. Я проводила его до порога. «Надеюсь, этой ночью больше никто не будет покушаться на остатки моего сна!» – мелькнула в мозгу жалкая, как мелкий осенний лист, мысль. Для одной ночи событий было даже слишком чересчур. Надо будет посоветовать завтра госпоже Акуловой переименовать ее «Кассиопею» в какую-нибудь «Санту-Барбару». Муж, изменяющей жене с тремя бабами, сестры, которые хотят быть замужем за одним мужчиной, малолетка, совершающая кражу, и прекрасная модель, которая на самом деле бывший мужик! Полный набор!
И тут меня пробил холодный пот. Я снова (в который раз за ночь!) привстала на кровати, с ужасом вспоминая, что среди всего этого людского винегрета я ни разу за ночь не видела Катерину! Строгая девушка с карими глазами не вышла из своего номера даже тогда, когда постояльцы всего нашего этажа были разбужены шумом, который подняли Юля и Анечка!
Конечно, Катя, насколько я сумела это заметить, была самой выдержанной и самой спокойной девушкой из всех сотрудниц «Кассиопеи». Но не настолько же, чтобы не выскочить из номера, когда слышишь, что в коридоре происходит бог знает что?!
На сердце нехорошо, будто холодная и мокрая лягушка, легло дурное предчувствие. Нет, не поспать мне этой ночью. Да и черт с ним, со сном, лишь бы только Катя не доставила нам никаких дополнительных неприятностей!
Я снова выбралась из кровати и снова вышла из комнаты в коридор. На этот раз он был девственно пуст. Катерина занимала номер 312-й, расположенный в самом конце вереницы дверей.
На мой стук никто не ответил. Я постучала громче. Тишина. Занеся руку, чтобы постучать в третий раз, я вдруг заметила клочок бумаги, зажатый между дверью и косяком. Вшестеро сложенный обыкновенный тетрадный лист в клеточку – в коридоре стоял полумрак, поэтому я не сразу его заметила.
Не предвидя ничего хорошего от таких вот записок в дверях, за которыми вам никто не отвечает, я вытащила листок и, отойдя к середине коридора, где лампы светили ярче, прочла следующее:
«Будьте
осторожны. Не входите. Я повесилась в моем самом лучшем платье!»
Записка была написана торопливым почерком, с кляксами и помарками. Внизу стояла размашистая буква «К»…
Я толкнула ногой дверь и буквально ворвалась в Катин номер. Там было темно, но не потому, что девушка спала, – я сразу поняла, почувствовала кожей, что в комнате ее нет! Из ванной пробивался свет; я кинулась туда.
И сразу же увидела ту, кого искала…
Девушка в синем платье с собранным на затылке тяжелым узлом волос редкого медового оттенка висела под самым потолком, обернувшись лицом к своему отражению в зеркале – будто в свою последнюю минуту жизни она не хотела видеть перед собой никого другого, кроме себя. На кафельном полу ванной, аккуратно, в углу, лежал снятый с потолка плафон из матового стекла. Толстый электрический шнур, намотанный на кронштейн от этого плафона, был шнуром от холодильника – Катерина обрезала его у самого основания обыкновенным ножом для разрезания бумаг, который затем положила на край стола.
Не сводя глаз с тела той, кто еще недавно вызывал во мне такую симпатию и чье живое тепло я ощущала всего сутки назад, сидя рядом с Катей в кресле самолета, я, пятясь, вышла из ванной. То, что девушку уже невозможно вернуть к жизни, было ясно с самого начала: цвет ее лица и положение самого тела ясно говорили об этом.
– Игорь? – сказала я, дотянувшись до телефона и набрав внутренний номер Воронова. – Прости, что снова разбудила, но тебе придется пройти в триста двенадцатый. Боюсь, у нас снова большие неприятности.
* * *
Когда коллега пришел в себя, увидев висящую под потолком Катю и прочтя оставленную ею странную записку, он первым делом при моей помощи снял ее безжизненное тело с крюка, а затем кинулся искать Катины документы.
Со смешанным чувством брезгливости и неприязни я смотрела на то, как Игорь роется в Катерининой сумочке, обшаривает карманы плаща, вынимает какие-то бумаги из чемодана и, спешно просматривая их, складывает на стол, чтоб потом унести с собой.
– Что ты делаешь? Зачем? Это все не то, не то! Нам нужно вызвать милицию, причем немедленно! Если ты намерен снова отыграть трюк с лесополосой, запихать тело Кати в чемодан и увезти в неизвестном направлении, то я не позволю!
– Не шуми. Я и сам хочу вызвать ментуру, а точнее, сообщить о самоубийстве администрации гостиницы – пусть они вызывают. Но при этом они не должны знать и не узнают, что Катя имела отношение к «Кассиопее»! Скандал нам не нужен, и я думаю, что это тебе понятно!
– Она прилетела вместе с нами и с нами же заселилась в эту гостиницу!
– Ну и что? Это может быть простым совпадением. Даже если кто-то видел, как Катерина разговаривает с кем-то из наших, – это тоже еще ничего не доказывает! Мы из одного города, могли быть просто знакомыми. Если потом милиция все же установит причастность Катерины к «Кассиопее», то пусть это случится как можно позже! Модная неделя должна пройти для Ирины без скандалов. Это не обсуждается!