Подвешенный чулок
Шрифт:
— Примерь его. Я оплачу, — говорит он мне.
— Ты не купишь мне платье, — я ворчу, отказываясь брать его в руки.
— Ладно, тогда пусть это будет оплата за всю еду, которую я съел за последние пару дней, — он отвечает, проверяя ценник на рукаве в три четверти. — Я определенно набил щеки, по крайней мере, на 92.75 доллара.
Он снова протягивает мне платье, с суровым взглядом, который предупреждает меня не спорить с ним снова. Он не говорит ничего о том, что я не могу позволить себе это платье, и не напоминает мне, что у меня нет работы. Ничего из того, из-за чего я бы чувствовала
С выдохом, я вырываю вешалку из его рук, вместо того, чтобы сделать что-нибудь глупое.
— Ух, ладно! Но если эта вещь будет дерьмово смотреться на мне, не смейся.
Он тихо следует за мной вглубь практически пустого магазина, и я захожу в примерочную, грубовато хлопнув дверью.
Почему он так хорош? Если бы он просто сказал что-нибудь дурацкое вроде того, что он оплатит платье, потому что знает, что я не могу позволить себе его, мое сердце не вырывалось бы из груди, и я бы не делала все, что могу, чтобы заставить себя не влюбиться в него.
Стягивая угги, свитер и джинсы, я бросаю их беспорядочно на пол и через голову натягиваю платье, завязываю зеленую атласную ленту, прямо над бедрами. Взглянув на себя, я благодарю Бога за то, что надела красный кружевной бра с глубоким вырезом этим утром и из глубокого выреза платья ничего не торчит. Все что можно увидеть, это вырез. Очень-очень глубокий вырез, спасибо моему третьему размеру, сжатому в этом бра.
Ладно, это платье довольно милое. Оно ниспадает прямо мне до колен и разлетается, когда я двигаю бердами из стороны в сторону. Сэм выбрал хороший цвет, сочетающийся с моими длинными темно-рыжими волосами. Поворачивая дверную ручку, я выхожу, чтобы убедиться, что Сэм заплатит за платье. Нахожу его стоящего в нескольких футах, неудобно перекладывающего пакет с подарками из одной руки в другую, работники магазина интересуются, не нужна ли ему помощь.
Я громко кашляю, и он поворачивает голову в мою сторону, побуждая консультантов наконец-то уйти и отстать от него. Его лицо ничего не выражает, пока он смотрит на меня сверху вниз, и я начинаю оттягивать подол платья, задаваясь вопросом, на самом ли деле я выгляжу дерьмово. Может зеленый не мой цвет. Может мои сиськи выглядят как мешок дерьма, а не как высокая и изящная грудь.
Черт побери, почему он ничего не говорит?
— Я знаю. Я выгляжу дерьмово, — я выдыхаю, раздраженно подняв руки. Быстро разворачиваясь, топаю обратно в примерочную, захлопываю за собой дверь, но не слышу щелчка. Когда начинаю разворачиваться, внезапно меня окружает мужчина, и я слышу, как он ногой закрывает дверь.
— Эм, это женская примерочная, что ты делаешь? — выговариваю я, пытаясь возмущаться, но не могу, когда слышу, как его пакет с покупками падает на пол и чувствую, что его ладони медленно двигаются по моим бедрам.
— Черт возьми, что ты делаешь? — я шепчу, когда его руки двигаются с внешней стороны моих бедер, между моих ног и продолжают подниматься.
— Это платье, — рычит он, — твою мать, это платье. Ты хоть понимаешь, насколько ты великолепна?
Он убирает одну руку от моих бедер и оборачивает ее вокруг моей талии, прижимая меня крепко к себе.
— Прислонись руками к стене, — он спокойно приказывает мне, переставляя ноги и двигая нас вперед, до тех пор, пока я не делаю то, что он говорит, прижимаюсь лицом к черной стене примерочной.
— Мне нужно прикоснуться к тебе. Всего минуту, я обещаю. Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе, — он умоляет низким голосом, его дыхание у моего уха, зубами он берет мочку уха и тянет её.
— Черт, да, — шепчу я, его рука заканчивает путь по верхней части бедра, его пальцы бродят по кружеву моих стрингов.
— Ты такая влажная, — он говорит тихо, целуя мою шею.
Пальцами он продолжает медленно двигаться по тонкой ткани, до тех пор, пока у меня не появляется желание взять его руку и затолкать его пальцы в себя. Я влажная с того момента, как встретила его, и кто знал, что эти действия пещерного человека, вталкивание меня в раздевалку и прижимание к стене лицом, будут такими заводящими.
— Я знал, что это платье будет хорошо на тебе смотреться, но, черт возьми, Ноэл, — говорит тихо, пальцами он двигается по границе моих стрингов, направляясь под край кружева.
Я раздвигаю ноги так, чтобы поторопить его, и даю ему более легкий доступ. Моя голова откидывается на его плечо, он прижимается лицом к моей шее, оставляя нежные поцелуи на моей коже в перерывах между словами.
— Я никогда, никого, не хотел так сильно. Я ни с кем не был так тверд. Только с тобой, Ноэл, — он говорит, а его пальцы, наконец, проникают под край моего белья, и я чувствую его прикосновение в первый раз.
Мы стонем в унисон, когда двумя пальцами он скользит по влажности, которую он создал словами и дразнящими прикосновениями. Одна моя рука, прижатая к стене, падает на его руку, обернутую вокруг талии. Я начинаю царапать ногтями его запястье, когда пальцами он медленно и идеально кружит вокруг моего клитора.
Его большой палец быстро заменяет те пальцы, и я не успеваю перевести дух, как он толкает два длинных, тонких пальца в меня, погружая их вплоть до костяшек.
Я задыхаюсь, как собака в жару, его пальцы все еще во мне, а большим пальцем он продолжает двигать туда-сюда, вокруг моего ноющего клитора. Я никогда раньше не чувствовала ничего более потрясающего. Я никогда не хотела кончить, спустя пару секунд, от прикосновения парня. И, конечно, я никогда не заводилась от грязных разговоров. Но, Господи, грязные разговоры, исходящие из уст Сэма, должны продаваться на улицах по высокой цене. Он заработает много денег.
— Черт, ты такая упругая и идеальная, — он шепчет, медленно толкаясь пальцами в меня, и мои бедра двигаются в ритм с его рукой между моих ног. — Господи, хотел бы я быть где угодно, но не здесь, чтобы я мог быть внутри тебя. Я хочу чувствовать твою упругую киску вокруг моего члена.
— Да, да черт, да, — рычу, мои бедра трутся быстрее о его руку, и он продолжает быстрее работать пальцами во мне. Большим пальцем он движется быстрее по моему клитору, пока я не начинаю сходить с ума от желания кончить, пока то, что он сказал, внезапно не ошарашивает меня.