Подвешенный чулок
Шрифт:
Я приподнимаю одну бровь и вопросительно смотрю на неё.
— Образно говоря, конечно, — добавляет она.
— У меня есть золотая рыбка по имени Тор. Но не думаю, что он сможет подержать мои волосы. И если он соберёт дерьмо с моего сердца, я просто спущу его в унитаз, — сообщаю я.
— Полагаю, золотая рыбка — это хорошее начало, — она пожимает плечами. — Тебе, наверное, нужно поработать над тем, чтобы найти людей, с которыми ты сможешь поговорить.
— Меня не бывает дома, так в чём смысл? Мне тридцать пять лет хорошо одному, — говорю я. — Кстати, золотая рыбка может прожить без еды
Ноэл что-то ворчит, и я понимаю, что сидеть здесь и злить её, это самое весёлое занятие за долгое время.
— Наверное, нет, — говорит она. — Ты не попросил соседа или кого-нибудь кормить его? Погоди, дай угадаю. У тебя и соседей тоже нет?
Я смеюсь, когда она закатывает глаза.
— Соседей нет. Я живу один на территории в десять акров. Мои ближайшие соседи Амиши [3] . Если бы я дал им ключ от своего дома, они наверняка не одобрили бы мою коллекцию порно.
3
Амиши, они же аманиты или амманиты — религиозное движение, зародившееся как самое консервативное направление в меннонитстве и затем ставшее отдельной протестантской религиозной деноминацией.
У неё снова отвисает челюсть и как пару минут назад, мой взгляд устремляется к её губам. Я задаюсь вопросом, будет ли она против поцеловать незнакомого мужчину, которого только что встретила в аэропорту. А если нет, то не будет ли она против трахнуться с незнакомцем в туалете.
— Погоди, Амиши? — спрашивает она, разрушая мои мысли о том, как я наклоняю её над раковиной. — Мои родители тоже живут рядом с ними. Ты из Огайо?
— Да. Всю жизнь там прожил, — подтверждаю я.
— Иисус. Поговорим о совпадении, — улыбается она. — У нас, должно быть, один рейс.
— На три часа в Кливленд? — шокировано спрашиваю я.
Она кивает.
— Ну, предполагалось, что в три часа. Сколько сейчас времени?
Я вытаскиваю телефон из кармана и вижу, что сейчас почти семь вечера. Я открываю рот, чтобы сказать ей об этом, но мой телефон жужжит о входящем сообщении.
— Взгляни-ка сюда? — задумываюсь я, касаясь экрана. — Нас приглашают на посадку у выхода С7.
Мы с Ноэл собираем наши вещи и несколько минут спорим о том, кто оплатит счёт. Я молниеносно выхватываю чек из руки бармена и достаю кошелёк из заднего кармана, пока она смотрит на меня самым дьявольски очаровательным взглядом.
Я солдат морской пехоты, чёрт возьми. Мы не используем слово «очаровательный» и всё же, я продолжаю это делать с Ноэл. Мне нужна интервенция.
Бросив наличные на барную стойку, я неловко киваю бармену, когда она желает мне счастливого Рождества, и игнорирую вопросительный взгляд Ноэл, не дав бармену традиционный ответ. Я не хочу разрушать проведённое время с Ноэл, объясняя ей, как глупо разбрасываться словами, которые ничего не значат. Я по-джентльменски предлагаю Ноэл свой локоть, и когда она проскальзывает своей маленькой рукой в сгиб моей руки, мы направляемся к нашему выходу, наслаждаясь последними совместными минутами, так как я уверен, мы не будем сидеть вместе.
Когда
— Прости, о, Боже мой, не могу поверить, что я уснула, — бормочет она, и, наклонившись, хватает свою сумочку, которую положила под сиденье.
Не знаю, какого хрена со мной происходит, но чем ближе наша разлука, тем сильнее я тревожусь. Я только что встретил эту женщину, и не готов прощаться. Весь полёт она пускала слюни на моё плечо и бормотала во сне, но ей было тепло и комфортно прижиматься к моему телу. Мы едва знакомы, но наш разговор в О`Харе заставил меня забыть о моей ненависти к этому времени года. Она заставила меня улыбаться и смеяться.
Я даже не расстроился, когда она уснула вскоре после взлёта, и убила мой шанс вступить в клуб любителей авиасекса. Я просто радовался тому, что самолёт не был заполнен, и мы сумели убедить бортпроводника позволить нам сесть рядом.
Когда самолёт окончательно останавливается, мы встаём, и я делаю жест рукой, приглашая её пройти вперёд. Она улыбается и идёт впереди меня, открывая замечательный вид на её задницу, пока мы покидаем самолёт. Выйдя в коридор, мы молча идём бок о бок к выходу. Мы останавливаемся, и я протягиваю руку, чтобы попрощаться, вместо того, чтобы затащить её в ближайшую уборную и сорвать одежду. Я улыбаюсь и киваю, когда её рука скользит в мою.
— Было приятно познакомиться, Ноэл Холлидэй, — честно говорю я.
Она ничего не говорит и мне интересно, может, я неправильно понял тот огонь её глазах, который видел ранее в баре. В конце концов, я никогда её больше не увижу и не так уж важно, если выставлю себя дураком. Я вернусь в пустой дом, посреди чёрти чего и лягу спать до тех пор, пока это дерьмовое праздничное время не закончится, буду мастурбировать, пока руки не отвалятся, представляя, как она облизывает губы.
Я закидываю рюкзак на плечо, молча отпускаю её руку и направляюсь к зоне выдачи багажа. Я отхожу на несколько футов и слышу, как она зовёт меня.
— Сэм, подожди!
Я останавливаюсь и оборачиваюсь, скрещивая пальцы, может она всё-таки сжалится над моим членом, у которого был вынужденный перерыв на полтора года и поможет человеку. Она быстро движется через толпу ожидающую самолёт, с которого мы только что сошли и пробегает последние несколько футов до меня.
— Никто не должен проводить Рождество в одиночестве. Поедем ко мне домой. Не обещаю, что это не будет, по меньшей мере, катастрофой, но, в конце концов, ты поешь домашней еды и посмеёшься, скорее всего, за мой счет, — бессвязно говорит она.
Я не могу быть ещё более потрясён от слов, которые вылетают из её рта, если только она не попросила меня трахнуть её перед всем аэропортом.
— Прости, что? — с сомнением спрашиваю я.
— Индейка, картофельное пюре, соус, подливка, фарш, столько домашних печенек, сколько сможешь засунуть в рот, — быстро произносит она. — Разве это не лучше, чем вернуться в дом с мёртвой рыбкой, пустым холодильником и отсутствием порно из-за Амишей, которым наскучило взбивание масла и постройки ферм?