Подвешенный чулок
Шрифт:
Я не трахался восемнадцать месяцев, это как десять лет, для возбуждённого человека и только по этой причине я сейчас обдумываю её предложение. Правда? То есть, я не серьёзно отношусь к её предложению, я просто хочу провести с ней больше времени, неважно раздеты мы или нет.
Дерьмо. Морские пехотинцы точно отзовут мою мужскую карту.
Не похоже на то, что у меня есть выбор похуже, чем адски заводная женщина, умоляющая пойти к ней домой. Несмотря на то, что я ненавижу Рождество, и всё, что с ним связано, я знаю, это стоит того, чтобы побыть в компании
— Хорошо, — слова вырываются из моего рта до того, как я могу остановить их или подумать ещё немного.
Ноэл выглядит шокированной моим ответом, так же как и я.
— Хорошо. Вау, это было просто, — смеётся она и, взяв меня за руку, толкает к багажной ленте. — Мм, есть одна вещь, которую тебе нужно сделать.
Глава 3
Ноэл
— Уверен, что всё запомнил? — нервно спрашиваю Сэма, когда такси останавливается у дома моих родителей.
Не могу поверить, что это происходит. Очевидно, что от стресса, я сошла с ума. Я пригласила незнакомца, с которым пропустила пару стаканчиков в баре аэропорта, поехать ко мне домой и познакомиться с моей семьёй. И притвориться другим человеком.
— Логан Мастерс, тридцать шесть лет, инвестиционный банкир из Сиэтла, тупица, который сделал тебе предложение, отлично зная, как сильно ты не хочешь выходить замуж, — выдаёт Сэм монотонным голосом факты о моём бывшем, которые я рассказала ему по пути с аэропорта и машина останавливается.
— За исключением части про тупицу. Думаю, ты понял.
Сэм пожимает плечами, пока я наклоняюсь, чтобы заплатить водителю.
— Он всё ещё тупица. Что делает меня тупицей, потому что я должен притворяться этим парнем, — объясняет он, закатывая глаза.
— Индейка, запеканка, картофельное пюре... — напоминаю ему. — Сосредоточься на цели, парень. Сосредоточься на цели.
Сэм облизывается, когда я упоминаю о еде, которой он будет объедаться в ближайшие дни, и внезапно кажется, что мы находимся в тропиках, а не в замёрзшем Огайо. Моя кожа вспыхивает и на лбу выступает испарина, кожа головы звенит под тяжестью волос, пока я пялюсь на сексуального парня сидящего рядом. Красавчик-незнакомец, которого я убедила провести Рождество в доме моих родителей и притвориться моим парнем, чтобы до окончания праздников мне не пришлось говорить правду своей семье.
Ага, я слетела с катушек.
— Мы можем поменять условия? Если я это сделаю, то моим призом должна стать ты, голая и кричащая моё имя, — подмигивая, сообщает он, пока я вслепую дотягиваюсь до сдачи, которую водитель передаёт мне через центральное окно.
— Ох, конечно. В доме моих родителей, пока мой отец будет расхаживать по дому посреди ночи в халате и чёрных носках. Пожалуйста, придумай что-нибудь ещё, — невозмутимо заявляю я, пытаясь остановить трепетание сердца, когда он упоминает меня, кричащую его имя.
Я выхожу из такси и придерживаю дверь для Сэма.
— Ладно, не крича. Как на счёт задыхаться и стонать? Тихо, конечно, — ухмыляется он и берёт наши сумки.
— Перестань смущать меня, — жалуюсь я, раздражённо пытаясь забрать у него свой чемодан, но он одёргивает руку и несёт сам.
С занятыми руками, он локтём закрывает дверь машины и поворачивается лицом к дому позади меня.
— Иисус, это что, ещё один аэропорт? — изумлённо спрашивает он.
Со вздохом я поворачиваюсь и вместе с ним смотрю на дом.
— Мой папа немного одержим гирляндами, — объясняю я, пока мы идём по заснеженной тропинке, рассматривая сверкающие гирлянды, фигурки и декорации, которые украшают каждый квадратный сантиметр дома и двора. Снег пошёл, когда мы были в нескольких милях от дома. Этот вид, вкупе с тишиной и сияющим домом передо мной, несмотря на то, что он яркий до боли в глазах, всё это очень красиво.
— Твой отец планирует посадить корабль НАСА на лужайке перед домом? — шокировано спрашивает Сэм, когда мы поднимаемся к парадному входу.
Каждый год, мой папа участвует в городском конкурсе на лучшее Рождественское освещение. Он выигрывал последние пять лет подряд, и, судя по тому, что всё это выглядит так, словно мы на Северном полюсе, он готовится к шестому году.
— Просто иди за мной. Если что-то забудешь, покашляй и я возьму всё на себя, — говорю я, когда мы подходим к крыльцу и тянусь к дверной ручке.
Я не успеваю дотянуться до ручки, как дверь распахивается и нас встречает очень высокая, шестидесятидвухлетняя женщина, с огромной копной красных волос, начёсанных в стиле 1960-х, и бокалом мартини в руке.
— Леон, — кричит она с широкой улыбкой на лице и слишком большим количеством косметики. — Слышите все, Леон дома!
— Леон? — шепчет мне на ухо Сэм, дверь открывается шире, чтобы мы могли войти.
— Объясню позже, — бормочу я и вхожу в дом своего детства, притворяясь, что моя киска сжалась не от его горячего дыхания у моего уха.
— И она привела красавчика! — восклицает она и рукой, той, в которой нет бокала мартини, она хватает Сэма за промежность, прежде чем я успеваю предупредить его. — И у её красавчика с собой огромный подарочек!
Мой громкий, раздражённый вздох, перекрывают шаги с кухни.
— Пожалуйста, скажи своей матери, чтобы отпустила мой член? — пищит Сэм.
— Это не моя мать, — поясняю я, закатывая глаза.
— Бобби, ради любви к Гауде, отпусти пенис бедного мужчины. Сколько раз я должна повторять тебе, мы не так встречаем гостей! — закатив глаза, моя мать ругает своего брата, семеня по коридору с отцом, идущим по пятам. — Смотри, Реджи сделал тебе свежий мартини.
Тётя Бобби одёргивает руку от промежности Сэма и разворачивается, проливая остатки мартини на его джинсы. Затем, шаркая ногами, она идёт за свежим напитком, который протягивает ей отец из-за спины матери.