Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)
Шрифт:
Он вошел в Париж и вскоре затерялся в толпе запоздалых жителей предместий, возвращавшихся из увеселительных мест.
В полдень следующего дня маркиз Альберт-Фридерик-Оноре де Шамери отправился к сэру Вильямсу.
– Здравствуй, дядюшка, – сказал он, – как ты себя чувствуешь?
– Плохо, – выразил слепой движением головы и проявляя некоторую радость при звуке голоса Рокамболя.
– Ты, вероятно, беспокоился?
– Да, – написал сэр Вильямс.
– Очень?
– Да, да.
– Видишь
Сэр Вильямс улыбнулся.
– И разумеется, – продолжал Рокамболь, – мне было несколько трудно играть роль последнего негодяя. Маркизу де Шамери, будущему гранду Испании, пришлось путешествовать в тележке, ужинать в обществе трактирщика и кухарки… бррр!..
Сэр Вильямс продолжал улыбаться.
– Я пил водку с курьером…
Сэр Вильямс движением руки перебил Рокамболя и написал на доске:
– Бумаги у тебя?
– Конечно! Вот они.
– Ты убил курьера?
– Кинжалом, но так удачно, что он даже не вскрикнул.
И Рокамболь подробно рассказал о совершенном им убийстве в Сенарском лесу, затем вынул из кармана одесские бумаги.
– Хочешь, – спросил он, – я прочту их тебе, прежде чем сжечь?
Сэр Вильямс сделал утвердительный знак, и Рокамболь стал читать.
Когда он кончил чтение, слепой поспешно написал на доске: «Не сжигай ничего, ни под каким видом!»
Рокамболь удивился, но решил повиноваться своему мудрому наставнику.
– Что это ты, дядя, – вскричал Рокамболь, – о каком черте думаешь ты? Как! Ты заставляешь меня убить человека из-за бумаг, которые могут устроить брак герцога де Шато-Мальи с сеньоритой де Салландрера, и теперь не хочешь, чтобы я сжег эти бумаги?
«Нет, не хочу».
– Отчего?
«Надо беречь их на черный день», – написал сэр Вильямс.
– Что такое? Я не понимаю…
«Будущее никому не известно. Сеньорита де Салландрера может поссориться с тобой…»
Рокамболь пожал плечами.
«Случайность – великое дело, – продолжал писать Вильямс, – развязки бывают иногда самые неожиданные. Как знать?»
– Ты просто заврался, дядя…
«Как знать, не поссоришься ли ты с сеньоритой де Салландрера через неделю или через месяц?»
– Ты с ума сошел…
«В таком случае Шато-Мальи охотно заплатит миллион за эти древние хартии».
– И в самом деле! Идея недурна. «Вот видишь!..»
– Что же нужно сделать с этими бумагами? «Беречь их».
– А если их найдут у меня? «Ты забываешь, что ты…»
– Твоя правда, я – маркиз де Шамери, и полиции не придет в голову подозревать меня.
И Рокамболь положил бумаги в карман.
– Что еще скажешь? «Ничего».
– Что я должен делать до возвращения Концепчьоны? «Решительно ничего».
Рокамболь ушел к себе в комнаты с намерением хорошенько запрятать бумаги. Но его остановила одна мысль.
– Нет, – сказал он, – смерть человека не за горами, а за плечами. Я могу умереть завтра же. Тогда все пересмотрят, и маркиз де Шамери будет опозорен после смерти, а я не хочу этого. Самое лучшее – спрятать письма в Сюренской улице, там знают только господина Фри-дерика и не имеют понятия о маркизе де Шамери.
Выходя из дома, встретил он Фабьена.
Виконт очень таинственно улыбнулся своему шурину и сказал ему шепотом:
– Что это? Какую жизнь ведешь ты?
– Тсс! – проговорил Рокамболь.
– Тебя не видно со вчерашнего дня.
– Милый мой, – сказал Рокамболь, смеясь, – я составляю контраст с Ролланом де Клэ. Он разглашает свои любовные интрижки, а я скрываю.
– И хорошо делаешь.
– Я сейчас был у моего слепца, – заговорил опять Рокамболь.
– Бедняга!
– А теперь хочу прокатиться.
– Ты обедаешь с нами?
– С большим удовольствием. До свидания! Молодые люди разошлись, и Рокамболь поехал верхом в Сюренскую улицу.
В четыре часа воротился он домой и нашел у себя письмо от Концепчьоны, присланное по городской почте.
В письме говорилось:
«Пишу вам на скорую руку, мой друг, чтобы уведомить вас, что сегодня утром мы приехали в Париж. Отец и мама печальны и угрюмы, по обыкновению, со смерти дона Хозе, я же счастлива мыслью, что опять увижу вас.
А между тем, друг мой, не предавайтесь большой радости. Мы еще очень далеки друг от друга, и нам придется побороть много затруднений, победить много препятствий.
Жду вас сегодня вечером…
Концепчьона».
Пообедав у сестры, маркиз де Шамери поехал в клуб и просидел там до двенадцатого часа – времени, назначенного Концепчьоной для свидания.
Ровно в полночь вошел он в мастерскую сеньориты де Салландрера.
Пепита Долорес Концепчьона сидела в кресле и при виде маркиза хотела приподняться, но волнение ее было так велико, что ей это не удалось. обетами, поклявшись друг другу скорее бежать на край света, чем позволить разлучить себя.
Час спустя маркиз де Шамери вышел из мастерской и в сопровождении негра перешел через сад к калитке, выходившей на бульвар Инвалидов.
– Все равно! – прошептал Рокамболь, когда калитка затворилась за ним. – Такая великолепная победа льстит моему самолюбию, и сэр Вильямс не напрасно гордится мною. Он был настоящим виконтом, получил хорошее образование, а не сделал бы лучшей победы. Черт побери! Если бы папаша Николо мог явиться с того света, он порядком бы изумился… А вдова-то Фипар!