Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)
Шрифт:
Прочитав это письмо, Рокамболь отправился к сэру Вильямсу и, рассказав ему о своих успехах, прочел ему письмо Концепчьоны.
Сэр Вильямс был вполне доволен действиями своего ученика и тотчас же написал:
«Прекрасно. Уложи свои вещи и отправляйся на рассвете».
– Уже?
«Тебе не нужно знать о смерти герцога до отъезда».
– Это верно. Очень хорошая предосторожность. «Я поеду с тобой».
– Ты?
«Разумеется. Я должен тоже подписаться
– Это очень большая честь для меня, – заметил насмешливо Рокамболь.
«И к тому же у меня есть предчувствие, что ты не женишься без меня».
– Вот как?
«Запомни навсегда, что я – твой добрый гений. Когда меня не станет, твоя счастливая звезда закатится!»
Сэр Вильямс подчеркнул каждое из этих слов.
Пока в Париже происходили только что переданные нами события, в Ницце произошло событие, имевшее главное и прямое влияние на развязку романа.
Читатель, вероятно, помнит, что графиня Артова уехала в Ниццу со своим сумасшедшим мужем. Там она поместилась в хорошеньком домике на самом берегу моря. Парижский доктор Б. сопровождал больного и наблюдал за его состоянием.
Во время путешествия здоровье больного значительно улучшилось, но, несмотря на это, доктор Б. приходил к тому убеждению, что болезнь графа Артова неизлечима.
Во время их пребывания в Ницце было много иностранцев и между ними один морской офицер английской службы, лечившийся от раны в теплом климате Италии.
Этот офицер служил раньше в Индии. Он познакомился с графиней Артовой и, приехав однажды к ней утром, попросил у нее позволения поговорить с ней об ее муже.
– Мне сообщили, – начал он, – что помешательство вашего супруга произошло внезапно, когда он хотел скрестить свою шпагу со шпагой противника.
– Правда, – ответила графиня.
– И что помешательство состояло в том, что он вообразил себя своим противником, а того – графом Артовым.
– Он и до сих пор думает то же самое.
– Мгновенное и столь странное помешательство вашего супруга происходит совсем от другой причины, чем это думают.
– Что вы говорите! – вскричала графиня.
– Оно происходит просто от отравления. Баккара не могла отвечать.
– Я служил в Индии, – продолжал офицер, – и был целый год на Яве, где не раз имел случай наблюдать помешательства, происходящие от растительного яда.
– Но…
– Действие яда проявляется быстро, почти мгновенно. Характерная особенность отравления этим ядом состоит в том стремлении, с которым отравленные им отвергают свою собственную индивидуальность и принимают на себя чужую.
– Но ведь он не был в Индии.
– Знаю.
– И не знаком в Париже ни с кем из тех, кто жил там.
– Графиня! – возразил сэр Эдвард серьезным тоном. – Те люди, которые оклеветали вас, способны, по моему мнению, на все низости, даже на отравление графа.
– Но в таком случае, – вскрикнула Баккара, содрогаясь, – если мой муж отравлен, то его уже нельзя больше вылечить?
– Я был в прошедшем месяце в Париже и встретил там доктора, который приобрел себе удивительную известность в Калькутте.
– Он излечивает умопомешательство?
– И в особенности такое, которое происходит от ядов.
– О, скажите, кто этот доктор?
– Мулат с Антильских островов, доктор Самуил Альбо. Отчего бы вам не выписать его сюда?
– Нет, нет! – вскричала Баккара. – Это будет слишком долго, я лучше сама поеду в Париж.
– Да, это будет гораздо лучше.
– Милостивый государь! – сказала тогда графиня Артова, пожав руку сэра Эдварда. – Если бы только безграничная преданность бедной оклеветанной женщины могла отплатить вам за ваше участие ко мне!
– Поезжайте скорее в Париж, графиня, посоветуйтесь с Самуилом Альбо и не бойтесь доверить ему своего мужа. Если только кто-нибудь еще может вылечить вашего мужа, так это, наверное, он.
И затем, поцеловав почтительно руку графини, он добавил:
– Позволите ли вы мне дать вам еще один совет?
– Пожалуйста, вы меня обяжете.
– Придумайте какой-нибудь предлог для возвращения в Париж.
– Я понимаю вас. Доктор Б. никогда не узнает, что я обращалась за советом к доктору Самуилу Альбо.
Сэр Эдвард раскланялся и ушел.
На следующий же день после этого граф и графиня Артовы уехали из Ниццы.
Графиня не жалела дорогой денег, чтобы только доехать скорее, и через три дня уже была в Париже, куда приехала по Лионской железной дороге.
Между тем как графиня ехала в Париж, виновник всех ее бедствий, Роллан де Клэ, намеревался отправиться во Франш-Конте, где совершенно неожиданно умер его дядя, шевалье де Клэ. Смерть эта была очень кстати для молодого человека, которому пребывание в Париже становилось неприятным после дуэли с графом Артовым.
Роллан рассчитывал на популярность, но сильно ошибся в своих предположениях: графа Артова любили, и несчастье с ним уронило де Клэ в глазах многих порядочных людей. Смерть дяди вывела его из этого затруднения. Управившись со всеми делами, он отправился к Октаву проститься.
Но на одной из улиц ему пришлось остановиться: какой-то фиакр зацепил колесом омнибус. Среди группы любопытных стояла обладательница фиакра. Роллан взглянул на нее и вскрикнул: перед ним была графиня Артова, или, лучше сказать, та особа, которую он принимал за нее.
Молодая женщина тоже заметила его и, улыбнувшись, приложила палец к губам.
Роллан уже хотел выйти из своего экипажа и предложить ей свои услуги, как она поспешно села в свой фиакр и громко крикнула кучеру:
– Улица Помп № 53 в Пасси! – И быстро уехала.
Через четверть часа после этого он сидел у своего друга Октава и рассказывал ему о своей встрече.
– Что я должен теперь делать? – спросил он.
– Ехать.
– Во Франш-Конте?
– Да.
– Не повидавшись с нею?