Подводная агентура
Шрифт:
Каким-то образом незнакомка поняла, что юноша-эфиоп очень ценный для нее человек, он знает каждый камень и каждый кустик в этом районе и не раз переходил границу с караванами контрабанды. Девушка выпустила пленника, которого держала за горло, и бросилась за эфиопом, когда тот бросился бежать. Правда, она предварительно всадила две пули в ногу последнему охраннику. Он упал от страшной боли, потому что стреляла незнакомка не просто в ногу, а именно в кость, так, чтобы надежно обездвижить человека, исключить любую возможность преследования и сопротивления.
Эфиопа она поймала в три прыжка, сунула ему в нос горячий ствол пистолета и приказала подчиняться. Вдохнув запах сгоревшего пороха, видя окровавленные тела и слыша душераздирающие стоны, парень в страхе согласился. Затем она что-то долго шептала ему на ухо, они собрали какие-то вещи и ушли к границе. А потом он потерял сознание.
– А ты почему тут сидишь? – спросил Андрей.
– Вот-вот должен прийти караван, люди. Они помогут. Но Шараф, наверное, умрет. И вон тот, с простреленной головой, тоже.
– Ладно, Мышь, достань аптечку, посмотри, что с ранеными, и вколи им антибиотиков. Рысь, поднимись вон туда повыше. Следи за подступами со стороны территории Сомали. Сейчас поедим, и я тебя сменю. Отдохнем до прихода каравана, а там уговорим кого-нибудь провести нас через границу.
– Уговорим? – усмехнулся Рыськин, поднимаясь с земли и отряхивая штаны.
– Ага, – со смешком поддакнул Маштаков. – Мы будем очень убедительны. А ты, костлявый! Как тебя, Мохаммад? На вот, поставь на огонь еще пару банок. И хлеб нарежь… Хотя нет, нож тебе в руки давать не буду. Знаю я вашу подлую натуру.
После уколов раненые затихли и забылись сном. Перевязаны они были все со знанием дела, и тревожить их раны не стоило. Тот, у которого была прострелена голова, так и не приходил в сознание. Миша Маштаков на всякий случай связал руки и ноги единственного здорового контрабандиста и прислонил его неподалеку к скале.
– Ну, что будем делать, командир? – тихо спросил он, когда они выгребали из банок остатки тушенки. – Ждать караван, брать заложника? Не боишься, что нам припишут дружбу с этой девахой и погонятся следом? Она нам нужна, эта дополнительная проблема?
– Думаю, все обойдется, Миша. Доказательств, что мы с ней заодно, нет, да и напали они на нее первыми. А еще не забывай, что этого Шарафа тут боятся и ненавидят. Думаю, большинство будет радоваться, что его пристрелили. Посмотри на него. Он же до утра не доживет.
– Ладно, тебе решать, а наше дело стрелять.
– Проблема у нас, Миша, в другом. Тут мы ее маршрут вычислили, а как она пойдет по территории Эфиопии? А если она не просто так туда рвется, если у нее там явка, если ей там сделают документы?
– А хрен ее знает. До сих пор она оставляла за собой очень заметный след. Но может, это просто потому, что она спешила.
– Нет, Миша, вспомни! Она наследила на берегу, потому что у нее выхода не было, на заправке ей некуда было деться, согласен. А тут она не виновата, тут на нее напали. Так что дело не в небрежной работе, а в стечении обстоятельств. И поскольку у нас нет никакой гарантии, что в Эфиопии она имеет или не имеет связь, исходить надо из реальности. Есть связь – тогда мы ее не поймаем, тогда она для нас недосягаема. А если связи нет, есть маленький шанс ее догнать. И все потому, что она будет действовать так же, как и мы, и опасаться того же, чего и мы.
– И как, по-твоему, она будет действовать?
– Пойдет в людные места. В малолюдных ее запомнят обязательно, а в людных поток людей, туристов со всего мира. А еще не забывай, Эфиопия страна очень своеобразная. Это христианская страна, и не просто христианская, а еще и с солидными традициями истинного христианства. Между прочим, огромная заслуга именно Эфиопии в том, что в Сомали хоть какое-то подобие порядка, эфиопские войска – основа миротворческих международных сил здесь. Они остановили гражданскую войну, они важное передаточное звено в потоке гуманитарной помощи Сомали.
– Негры-христиане! – покрутил головой Маштаков. – И что, крестятся так же, как у нас?
– Зря смеешься, Миша. В Эфиопии хранится христианских святынь не меньше, чем во всем остальном христианском мире. В смутные и тяжелые для христиан времена сюда свозили, чтобы спасти, все, что можно. И берегли, и берегут до сих пор. Так что тут у нее проблем затеряться среди туристов или отсидеться в каком-нибудь монастыре не будет. Первый же и ближайший к границе нам надо посетить, потому что ей нужна еда, одежда, информация. В общем, план у нас есть! Я пойду сменю Колю, пусть он поест.
Андрей поднялся, потом подумал немного и взял один из автоматов АК из груды оружия контрабандистов. Он оказался в хорошем состоянии. Прихватив три магазина, Истомин полез по камням на наблюдательный пункт Рыськина.
– Тихо! Замри! – послышался сбоку громкий шепот спецназовца.
Андрей сразу насторожился и замер в неудобной позе. Привычно он попытался ощутить почву под ногами, ощупать опору под ступней, определить наличие возможных камешков, которые могут осыпаться, выдать его.
– Что случилось?
– Люди, – тихо ответил Рысь. – Много людей.
– Идут сюда?
– Да. И очень осторожно. Я бы сказал, что подкрадываются. Там пленный ничего не умолчал, не по их душу эти партизаны ползут?
– Не по нашу ли, – возразил Андрей. – Может, любитель русского фольклора и оружия проболтался на заправке? Сволочь!
Андрей наконец нащупал под ногой упор и приподнялся на руках. Голову он выставил над камнями так, чтобы ее закрывал сухой куст.
– Смотри справа чуть ниже, – посоветовал Рыськин. – Видишь острую скалу? От нее левее наблюдатель. Дальше влево медленно пробираются четверо. Видишь?