Подводная агентура
Шрифт:
Два пистолета в темноте изрыгнули огонь, выпустив дважды по два патрона. Довольный Поло не удержался и разрядил половину магазина из трофейного автомата в темноту. Андрей выругался, потому что часть пуль прошла не очень далеко от него.
– Уймите Поло! – рыкнул он в микрофон. – В меня попадет.
Отползая, Андрей не стал надевать прибор ночного видения. Он не хотел ни на миг отставлять поле боя без внимания. Да и в темноте он видел лучше других. Кто-то там громко стонал или кричал, корчась на земле. Один из бандитов попытался убежать, но упал, держась за плечо. А один, кажется последний, все-таки бросился к тропе. Этого не зацепила ни одна пуля. Истомин приподнялся, сел на колени и навел пистолет на метнувшуюся в темноте фигуру. Вот и край площадки – дальше обрыв и тропа вниз. Пистолет дважды звонко лязгнул затвором, выбрасывая гильзы, две вспышки разорвали темноту. Бандит вскрикнул, а потом с шумом исчез внизу. Андрей примерно секунд тридцать слышал грохот камней, которые, увлекаемые человеческим телом, летели по крутому склону вниз и останавливались только у подножья. Готов!
– Внук, это Рысь, у меня чисто.
– Это Мышь, у меня чисто.
– Смотреть всем, я пошел сам, – приказал Андрей и, надев на голову прибор ночного видения, первым делом посмотрел вниз.
Тропа пуста, только правее далеко внизу что-то неподвижное зеленело. Хорошее дело – современные приборы третьего поколения. Очень высокий коэффициент усиления света, высокое разрешение и дальность обнаружения человека до 1000 метров. Они практически не нуждаются в дополнительной подсветке и, соответственно, не демаскируют наблюдателя.
Встав во весь рост, Андрей поднял пистолет на уровень глаз и медленно пошел обходить поле боя. Крайние трое, в кого он стрелял, лежали без движения. Он хорошо видел пятна крови на их спинах как раз в области, где ранения несовместимы с жизнью. У каждого было два ранения, а одному пуля попала в затылок. Отличная стрельба, только похвалить некому.
Андрей взял правее и пошел к первому телу той группы, которую расстреляли его бойцы. В верхнюю часть левой половины груди и в висок. Готов. Второй… еще дергается… попадания в нижнюю часть грудины. Фактически у него агония. Этот корчится и пытается посмотреть на того, кто подходит. Вон как вытаращился! Он не понимает, что это у меня на голове, за инопланетянина принял? Кровь изо рта ручьем, значит, серьезно пробито легкое… Э-э, да у него не только изо рта хлещет, у него аорта перебита. Андрей навел ствол на голову бандита и нажал на спусковой крючок. Вместе с выстрелом звонко лязгнул затвор, выбросив гильзу. Человек ткнулся головой в землю и затих.
– Рысь! – Истомин стянул с головы прибор. – Наблюдай за тропой, а я пока допрошу пленного. Мышь, тащи его и Поло к хижине…
Утро осветило неприглядную картину ночного побоища. Разбросанные тела, запекшаяся потемневшая кровь, блестящие на солнце гильзы. Старик монах, бывший здесь, видимо, старшим, медленно шел с длинным, причудливо изогнутым посохом от тела к телу и смотрел в лица. Последний живой бандит, которого Маштаков привязал к дереву за вздернутые сзади руки, глядел на все происходящее угрюмо и только скалил зубы. Он пытался что-то говорить, но на него пока никто не обращал внимания.
Наконец старик закончил обходить поле брани. Он остановился и стал смотреть на восток, туда, где всходило ослепительно-желтое солнце. Снизу посыпались камушки, на тропу легко взбежал Коля Рыськин, на ходу засовывая пистолет за спину за ремень брюк. Он подошел к Андрею и тихо стал докладывать:
– Тот, внизу, холодный, капец. Никаких следов, кроме тех, что ведут сюда. Думаю, что это вся группа, больше никого не было. Пришли они с юго-запада, у ручья наследили, нагадили там немного. Шли налегке, вещей никаких, и груза нет.
– Думаешь шли специально сюда? – так же тихо спросил Андрей, наблюдая за стариком.
– Уверен. Или им что-то здесь надо, или…
– Ну-у, – с сомнением произнес Истомин, – ты хочешь сказать, что это бандитское гнездо, а не монастырь! Будет тебе! А вот зачем они сюда шли так целенаправленно – это вопрос интересный. И настоятель этот бродит задумчивый какой-то. Неспроста это, Коля, неспроста.
– Значит, у них есть что красть, – продолжал настаивать Рыськин. – Я в их церквях не был, но думаю, что и у эфиопов там не бедно. Это же религия, элемент поклонения, тут должно быть красиво, впечатлять должно. А без золота какое впечатление? Зуб даю, что грабить шли!
– Если бы так было, – с сомнением сказал Андрей, – то их бы грабили каждый день. Или бы грабить было уже нечего. Тут что-то иное. И нас этот старик боится. Не верит он, что мы простые путники или паладины, бредущие из Святой земли. Не видит он в наших лицах смирения. Ладно, пойду пообщаюсь.
Позвав Поло, Андрей направился к старику эфиопу. Надо было как-то его успокоить, объяснить, что трое белых монастырю и монахам не опасны. Вдруг у них тут такие порядки, что каждая община имеет радиостанцию. И что монахи уже сообщили в полицию о нападении. Чушь, конечно, но мало ли с чем можно столкнуться в чужой стране с чужой культурой и чужими обычаями.
– Поло, – велел Андрей пареньку, беря его за локоть, – скажи ему, что мы защитили монастырь от бандитов. Скажи, что мы сначала убедились, что это бандиты, а потом только оказали им сопротивление. Убеди его.
Эфиоп стал быстро говорить старику и активно жестикулировать. Монах слушал, наклонив голову, и кивал. Но понять по его лицу, как он относится к словам паренька, было сложно. Наконец старик заговорил сам, повернувшись к Андрею, видимо, считая его старшим среди белых гостей. Поло стал переводить:
– Он говорит, что бог послал сюда белых путников – христиан-воинов. Он говорит, что злые люди никогда не посягали на их храм. Он говорит, что они пришли с побережья, что они сомалийцы. Они услышали про святыню, которую должны принести в их храм, а потом ее торжественно должны перевозить по другим храмам. Он говорит, что они хотели завладеть ею, но Господь уберег. Но грабители поспешили, и реликвию еще не принесли. Нет ее в храме!
Андрей почему-то сразу понял, что старик говорит неправду. С его стороны глубоко верующего человека было мужественно – взять на себя грех солгать, чтобы уберечь святыню от посягательств. Какое послушание, какое наказание он на себя потом наложит за этот грех лжи во спасение?
– Поло, скажи, что мы не знали о святыне, – велел Андрей, – и не ее спасали, а монастырь и монахов. Скажи, что мы сегодня уйдем и никогда не вернемся в эти края, но будем с благодарностью вспоминать их гостеприимство и то, что у нас была возможность помочь монастырю, уберечь его от беды. Больше нам ничего не надо!
Теперь старый монах посмотрел на Андрея более пристально, даже больше, чем пристально, и с явным облегчением. Он закивал с явной радостью. И снова что-то заговорил и стал показывать рукой в сторону скалы, где высился их храм.