Подводная экспедиция
Шрифт:
Как только они прикрыли дверь, я подошел поближе и взглянул на номер. За незнакомцем числилась каюта № 335.
А я должен был занять каюту № 334.
Чтобы окончательно убедиться в том, что я не ошибся, я подозвал стюарда. Он, не раздумывая, указал мне на каюту, расположенную по соседству с каютой серого человечка. Довольно-таки неожиданно, но мы оказались соседями.
Теперь я отбросил всякую мысль о совпадениях. Я знал!
Стюард вошел следом за мной в каюту. Он показал мне, как отрегулировать освещение, как управляться с кондиционером
…Наверное, такое соседство могло быть случайностью… и все же я знал, что это не так. Человек в красном сомбреро без труда мог рассмотреть номер каюты в моем билете – он стоял в очереди за моей спиной, но даже если он не увидел номера каюты на вокзале, то удовлетворил свое любопытство, вывернув мои карманы в подворотне. Для серого человечка (при условии, что он был сообщником моего преследователя) не составило никакого труда купить билет в каюту по соседству со мной.
И все же… с какой целью они преследовали меня?
Я стал рыться в карманах в поисках мелкой монеты для стюарда.
Получив причитавшееся ему вознаграждение, стюард направился к двери. Я остановил его.
– Скажите-ка, – спросил я наигранно беспечным тоном, – а что у меня за сосед? Мне кажется, я его уже встречал где-то.
Стюард не менее искусно изобразил на своем лице недоумение.
– Если это ваш знакомый, почему бы вам не поговорить с ним?
Я, не раздумывая, вынул из кармана еще одну монету, и стюард стал заметно сообразительнее.
– Так вы сможете узнать его имя?
– Вне всякого сомнения, сэр. Оно записано в пассажирской ведомости.
– Вы меня очень обяжете.
Стюард понимающе кивнул и вышел из каюты. Через пять минут он уже стучал в дверь.
– Это некто И. Эй. Смит, сэр. Адрес не указан, – он замялся. – Казначей сказал, что заказ был сделан в последнюю минуту.
– Что ж, спасибо, – с нарочитой небрежностью поблагодарил я стюарда. – Выходит, я ошибся. Сами знаете, сколько на свете этих Смитов.
– Да, и многие из них вовсе не Смиты, – с заговорщицкой улыбкой ответил стюард, прикрывая за собой дверь.
Когда на следующее утро я вышел из своей каюты, лайнер уже шел на приличной глубине. Я ощущал легкую качку, не беспорядочную и изнурительную, как на надводных судах, а мягкую и убаюкивающую: это корабль преодолевал потоки мощных глубинных течений. Мягкая качка да еще почти неощутимая вибрация от работы винтов говорили, что мы идем со скоростью шестьдесят узлов в час или даже быстрее.
Во время завтрака я познакомился с одним из младших офицеров, и он предложил мне посмотреть корабль. Я, конечно, не отказался.
Для начала мы совершили прогулку по пассажирской палубе. Мой новый знакомый открыл металлическую ставню иллюминатора, и мы стали вглядываться в темноту.
Я столько раз видел все это раньше! Непроницаемая темнота, на фоне которой возникают непонятные светящиеся силуэты и быстро проносятся мимо.
– Мы идем на глубине двести метров, – пояснил офицер. – Вода за бортом – ледяная. Давление составляет примерно сто килограммов на квадратный сантиметр.
– Я понимаю, – с улыбкой кивнул я, а потом привычным движением задраил иллюминатор. Офицер с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал.
Мы спустились ниже. Подводник показал мне цистерны главного балласта с их мощными помпами, аккумуляторную палубу с рядами батарей Воклэна, которые могли обеспечивать энергоснабжение корабля в случае отказа, невероятного почти, атомного реактора. Потом мы не торопясь обошли махину реактора. В его тихом гудении слышалась песня цепной ядерной реакции. Полюбовавшись на реактор, мы прошли через отсеки главного двигательного агрегата; там царили образцовая чистота и порядок, правда, немного пахло нагретым моторным маслом. Двигатели работали практически бесшумно, слышалась только сдержанная вибрация винтов и порывистое дыхание пара, выходящего из турбин в конце теплообменной цепи.
Мы посмотрели очень многое: грузовые отсеки, бак, центр вспомогательных механизмов, верхнюю палубу с бассейном и концертным залом, отсеки над основным корпусом, где были расположены центральный пост, штурманская рубка, радиостанция и каюты офицеров.
«Испания» так же сильно отличалась от потрепанного ветерана «Покателло», как изумруд от куска глины. Но если бы у меня была возможность выбора, я бы, не раздумывая, предпочел оказаться на старой субмарине в своем прежнем качестве.
Незаметно прошло полдня. Мы пообедали. Потом наступил вечер, а вместе с ним и ужин. «Испания» все так же безмолвно и неутомимо продвигалась сквозь черную пучину Тихого океана.
В свою каюту я пошел только за полночь.
Едва переступив порог, насторожился: что-то было не так.
Не вынимая ключа из замочной скважины, я стал вглядываться в темноту и прислушиваться. Мое шестое чувство подсказывало мне, что происходит что-то неладное. Пока я отсутствовал, в каюте что-то изменилось.
Я включил свет и осмотрелся по сторонам. Если кто-то и рылся в моих вещах, то делал он это на удивление искусно. Я не обнаружил никаких следов обыска. Но чувство тревоги не исчезло.
Не долго думая, я приступил к детальному осмотру каюты. Вскоре в ванной, в шкафчике для полотенец, я нашел то, что искал.
Я заметил, что пол в углу покрыт тонким слоем пластиковой пыли. А внутри шкафчика, за перекладиной, на которой висят полотенца, обнаружил небольшое круглое отверстие. Совсем маленькое, диаметром в полсантиметра. Кто-то насквозь просверлил стену моей каюты.
Для чего?
Загадка была не такой уж простой. В это отверстие нельзя было подглядывать – его плотно прикрывала перекладина для полотенец. Подслушивать? Вряд ли. В наше время для этих целей существуют электронные «жучки» – их проще установить и труднее заметить.