Подводное кладбище
Шрифт:
Парень стал подсказывать отцу, что следует добавить: «которое затонуло», но старый рыбак замахал на сына рукой. Мол, надо делать вид, что мы меньше знаем об этом деле.
— У нее при себе был какой-то пропуск, выписанный в Сирии. — Старик не стал уточнять, что это пропуск на военную базу. — Фотография на пропуске, ее зовут Александра Герман, с виду — европейка…
Разговор был окончен. Старик заулыбался.
— Сказали, что прибудут очень быстро. Только держи язык за зубами. Мы — простые рыбаки. Ничего не знаем. Политикой не интересуемся. Ясно?
— Понятно.
Парень присел на влажные сети рядом с Александрой
— Высохла уже. Надо ее одеть, чтобы меньше вопросов к нам было.
Герман одели, вновь прикрыли одеялом. Парень смотрел на юг, ожидая, когда же покажется катер сирийской береговой охраны. В воздухе послышался гул. Молодой человек не сразу понял, откуда он исходит, ведь горизонт был чист. Когда же он догадался перевести взгляд повыше, то увидел приближающийся вертолет. Машина шла низко, почти над самой водой. Вертолет немного набрал высоту и завис над рыбацким суденышком. Из открытого люка на подвеске спустился немолодой сириец в камуфляже. Солнцезащитные очки закрывали его глаза и зеркально поблескивали на солнце. Он отщелкнул карабин, коротко поприветствовал рыбаков и тут же присел на корточки возле Александры, пощупал пульс, приподнял веки.
— Вы говорили о пропуске, — напомнил он.
Старик подал пропуск.
— Может, мы неправильно прочитали ее имя? — спросил он, прикидываясь полным простаком.
Спецслужбист в камуфляже пропустил это замечание мимо ушей и никак на него не отреагировал.
— Когда вы ее подобрали, она была в сознании? — спросил он.
— Нет, нет, — очень торопливо сказал старик. — Без чувств она была. Мы даже поначалу подумали, что она мертва.
— Значит, она ничего не говорила, не бредила? — допытывался сирийский спецслужбист.
— Нет, я же говорю, без чувств мы ее из воды достали.
— Понятно. Спасибо, что обратились сразу к нам. — Спецслужбист на секунду приподнял солнцезащитные очки. Его глаза были невыразительными, словно человек в мыслях находился не здесь, а где-то далеко-далеко.
— Пропуск выписан в Сирии, вот мы с сыном и подумали, что лучше будет связаться с вами…
— Правильно сделали. Так всем меньше будет хлопот. — Тонкие губы искривились в еле заметной улыбке.
На палубу тем временем соскользнул еще один сириец в камуфляже. Спустили и подвесные носилки. Так и не пришедшую в себя Александру Герман положили на них. Лебедка заработала на подъем. Носилки исчезли в люке. Вскоре к вертолету взмыли на тонких тросах и сирийцы в камуфляже. Машина развернулась, заложила полукруг и стремительно ушла к югу. Молодой человек проводил ее взглядом и спохватился, поднял с настила пару миниатюрных босоножек.
— Мы ее обувь забыли отдать. — Он рассматривал босоножки с умилением, так, словно те были живыми.
— Выброси их за борт. Сейчас же.
— Почему? — удивился парень, чувствовалось, что ему хочется оставить этот «трофей» себе на память.
— Ты ничего так и не понял? — Старик вырвал босоножки из рук сына и, широко размахнувшись, забросил их в воду.
Обувь закачалась на волнах.
— Я все понял, отец.
— На всякий случай объясню тебе. Когда мы вернемся, то никому ни слова о том, что случилось. Повтори.
— Я не должен никому ничего говорить о том, что мы спасли ее.
— Ну вот и отлично. Включай эхолот, еще раз попытаем счастья и возвращаемся.
Глава 8
В любой, даже в самой безвыходной ситуации есть свои плюсы и минусы. Положительные и отрицательные стороны. Да, Кате Сабуровой не повезло. Она попала в руки к повстанцам. Но ее не сразу допросили, они пешком шли к базе отряда Надима Аль-Хитаба, а потому имелось время подумать, сопоставить факты и решить, что следует говорить на предстоящем допросе.
Катя не собиралась геройствовать, как комсомолка-подпольщица из старых советских фильмов про войну с немцами. Совсем по-другому настраивал своих боевых пловцов куратор мобильной группы контр-адмирал Нагибин. Федор Ильич учил так. Не следует лишний раз злить своих врагов. Не отказывайтесь отвечать на их вопросы. Допрос следует повернуть на пользу себе. Противник будет уверен, что допрашивает вас, но своими же вопросами о многом проговорится. Больше информации — больше шансов освободиться.
Пока ответов на некоторые вопросы у Сабуровой не было. Первое, что следовало уяснить для себя, кем именно надо представиться, да еще и так, чтобы ей поверили. Казалось бы, никаких проблем. Сам Федор Ильич предложил надежное легендирование. Мобильная группа — это аквалангисты, нанятые страховщиком для выяснения причин крушения «Вест Стар». Легендирование надежное и безопасное. Максимум, что может угрожать, — это то, что похитители потребуют у страховщиков выкуп. Ну а уж контр-адмирал сможет устроить так, что правда не всплывет на поверхность.
Катя шагала со связанными за спиной руками. Перед ней маячила широкая спина главаря отряда повстанцев — Надима Аль-Хитаба. За спиной шли двое вооруженных головорезов, которые с нее глаз не спускали. А вот блондина с шатеном, мастерски похитивших ее прямо под водой, никто не охранял. Они шли сами по себе. Надим вроде совсем не беспокоился, что они смогут сбежать. Выходит, работают на него добровольно?
Аквалангисты совсем не походили на беспринципных наемников, готовых работать на Надима за деньги. Да и несколько фраз, оброненных ими сразу после того, как они вытащили Катю из воды, свидетельствовали о другом. Они упоминали какую-то женщину, находящуюся в заложниках. Выходит, их шантажировал главарь отряда. Своих аквалангистов у Надима просто быть не могло. Сирийские повстанцы — люди сугубо сухопутные, дети пустыни. Значит, он должен был взять их где-то на стороне.
И тут Катю осенило. Ну, конечно же, блондин с шатеном и женщина — это и есть те самые похищенные аквалангисты страховой фирмы, которыми Нагибин легендировал членов мобильной группы. Женщину держат в заложниках, а ее товарищей шантажом заставляют работать на Надима. В теперешней ситуации более опасного легендирования нельзя было себе представить. Следовало срочно придумать новое — убедительное и по возможности безопасное.
— Думай, думай… — тихо твердила себе Катя.
Признаваться в том, что она русская, было категорически нельзя. Россию повстанцы, мягко говоря, не любили. А если быть откровенной, ненавидели. Ведь Российская Федерация являлась одной из немногих стран, поддерживающих режим Башара Асада.