Подводное жилище

Пембертон Макс

Настала томительная тишина. Стоя около пушки, я не мог видеть ближайшей поверхности моря, но ровный плеск весел донесся до моего слуха, выдавая приближение враждебной шлюпки.

— Капитан! — громко доложил Питер. — Первой идет гичка с четырьмя гребцами. За ней следует большой катер, в котором десяток вооруженных людей!..

— Не подпускайте их слишком близко, Питер!

— Внимание, Долли!

Но юношу надо было скорее сдерживать, чем возбуждать. Весь бледный от нервного нетерпения, он стоял наготове у заряженного картечью оружия, ожидая только моего приказания.

— Эгой! — раздался внезапно громкий вопрос Питера. — Кто гребет?

— Свои! —

крикнул с моря чей-то грубый голос.

— Кто свои? Под каким флагом? За какой надобностью?

Ровный плеск весел прекратился. Очевидно, гичка остановилась, не понимая случившегося. Видя свет и человеческие фигуры у входа, подплывающие разбойники были уверены, что встретят здесь своих товарищей, и недоумевали, услыша незнакомый голос, очевидно, недружелюбно окликающий их... После короткого совещания человек, уже отвечавший нам, закричал вторично:

— Боб Вильямс, ты, что ли? Чего ты дурачишься, старый черт?

— Боб Вильяме был одним из поверенных губернатора. Вы сбросили его в море капитан! — быстрым шепотом пояснил нам Бенно Ренато.

— Ладно, — крикнул Питер. — Я за него сегодня! Эгой, гичка, слушай: Боб Вильямс отправился на завтрак к морским чертям и завещал вам убираться подобру-поздорову, если не хотите очутиться там же с доброй порцией свинца в желудке для возбуждения аппетита!

Недоумение в лодке, очевидно, усилилось, так как до нас долетели громкие восклицания удивления. Но пристать гичка все же не решалась и остановилась вдали, поджидая вторую шлюпку, приближение которой скоро было мне сигнализировано Питером. Между новоприбывшим катером и гичкой начался такой громкий разговор, что отдельные фразы его слышны были даже нам. Из них я скоро понял намерения разбойников и, признаюсь, смертельно испугался.

— Направо! Греби! Навались, ребята! К первому входу! — раздалась команда внизу, и весла мерно ударились о воду.

— Плохо дело, Долли, — прошептал я. — Их второе больше нашего, и они вооружены не хуже нас. Если им удастся ворваться в подземный ход, они могут выломать нижнюю дверь и освободить заключенных внизу товарищей. Тогда нам придется сражаться одному против четырех!

Но храбрый юноша только головой покачал, не выказывая ни малейшего беспокойства.

— Не бойтесь, капитан, мы не допустим их до галереи! Ведь наша пушка установлена на подвижном турникете!

— Знаю, но что ж из этого? — отвечал я.

Долли снисходительно улыбнулся.

— Видно, что вы не служили в артиллерии, капитан. Благодаря этому турникету, мы можем поворачивать орудие во все стороны и обстреливать не только море, но и берег!

Я чуть не расцеловал смелого юношу за его сообщение и принялся с жаром исполнять его распоряжения, помогая изо всех сил спасительному повороту тяжелого орудия.

— Капитан, они высаживаются! — закричал Бенно испуганно.

— Ну, Долли, с Богом! Показывай свое искусство! — крикнул я решительно, увидя, четырех человек, появившихся на площадке у второго входа, почти на одной высоте с нами.

Раздался выстрел. Яркая вспышка огня сверкнула перед моими глазами. Маленький клубок белого дыма оторвался от стального жерла и медленно расплылся в воздухе, прежде чем я пришел в себя и решился взглянуть вслед смертельному снаряду. На скале, где только что стояли четыре живых и здоровых человека, виднелась только лужа крови. Два исковерканных трупа валялись на берегу, свалившись с крутизны. Остальные два разбойника медленно ползли по скалистому спуску, отчаянно цепляясь окровавленными руками за скользящие вместе с ними камни. Громкими криками призывали они на помощь товарищей, подплывающих на катере.

— Браво, Долли! — восторженно кричал Питер. — Молодец, мальчик! Ну-ка, еще раз! Не зевай, голубчик! Видишь, второй транспорт выгружается. Не пускай мерзавцев наверх. Жарь их хорошенько. Отплати за сожженное судно!

Высадившиеся из катера разбойники быстро карабкались на вершину скалы, торопясь достигнуть внутреннего входа, недоступного нашим выстрелам, Не обращая внимания на жалобные крики раненых товарищей, умоляющих взять их в лодку и поскорей уходить от проклятой пушки. Мы ясно слышали их дикие проклятия и громкие стоны, и сердца наши невольно сжимались. Но, увы, необходимость заставляла нас быть жестокими. Они или мы! Другого выбора нам не было. Вот уже головы первых разбойников показались на площадке. Вот один из них поднял ружье, прицеливаясь в Питера, неосторожно высунувшегося из-за прикрывающей его скалы.

— Пли! — скомандовал в эту минуту звонкий голос Долли. Раздался выстрел. Точно широким веником, хлестнул невидимый богатырь по противоположным скалам. Это картечь зашуршала по камням обнаженной вершины. Раздались крики, стоны, проклятия.

— Пли! — вторично крикнул свежий молодой голос. Опять тяжелый рев стального орудия, опять треск, свист и шуршанье картечи, опять проклятия и стоны. С ужасом глядел я на залитую кровью площадку. О, какая страшная, душу леденящая картина!.. Оторванные руки и ноги, изломанные и изорванные тела, искаженные ужасом и болью лица, и кровь... всюду кровь! Возмутительное и отвратительное зрелище! Не дай Бог никому видеть его. Совесть моя была спокойна, хотя сердце болезненно сжималось. Мы должны были защищаться, и защищались один против двадцати.

Опустевшая гичка, пробитая нашими снарядами, несколько минут еще держалась на волнах. Затем она медленно наполнилась водой и скрылась навсегда в той же глубине, в которой скрылись люди, управлявшие ею.

Первая атака подводного замка была отбита. Мы остались победителями.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Что принес осажденным следующий день.

Ночь приближалась к концу, когда я решился отправить товарищей вниз, отдохнуть. Близкой опасности не предвиделось. Даже если кому-либо из атаковавших нас разбойников и удалось спастись в уцелевшей лодке, то пока они, раненые и обессиленные, добрались бы до далекой яхты, и пока мистер Кчерни принял бы какое-нибудь решение, мои утомленные товарищи успели бы, во всяком случае, уснуть хоть на несколько часов. Не без труда уговорил я их оставить меня одного наверху, обещая разбудить следующего караульного не более, чем через два часа, при первых лучах рассвета. В конце концов, мои убеждения подействовали, и храбрые моряки спустились вниз, в гостиную, где уже спокойно отдыхал мистер Грэй, и, расположившись на мягких диванах, скоро позабыли все на свете, уснув здоровым, крепким сном.

Недолго оставался я один на своем посту. Только еще начинало светать, как за мной послышались легкие шаги, шелест шелкового платья, и вслед за тем маленькая ручка дотронулась до моего плеча. Мисс Руфь стояла у входа в простом темном платье, в теплой накидке из какой-то белой мягкой материи на роскошных золотистых волосах. Ее прелестное личико было бледно и утомлено, и чудные синие глаза казались еще больше от широких темных полос, окружающих их. Весь ее вид ясно говорил о тревожной ночи, проведенной без сна и покоя.