Подводный фронт
Шрифт:
Несмотря на то что это было повышение, я, честно говоря, поначалу не очень-то обрадовался ему. Думалось даже так: лучше бы Колышкина назначили на эту новую должность, а меня бы оставили на прежнем месте. Мне не было бы зазорно подчиняться в специальном отношении своему бывшему подчиненному, а вот мысль о том, что придется расстаться с бригадой, с которой, казалось, сроднился за это время, больно колола сердце. Правда, первый же разговор с командующим флотом по этому поводу развеял невеселое настроение.
— Кто вам сказал, что вы расстаетесь с бригадой? — спросил он. — Я считаю так: вы по-прежнему должны будете главным образом находиться на ФКП бригады подплава. У Колышкина, конечно, появится немало трудностей, ведь будут поступать новые лодки, подводникам придется решать новые, еще более сложные задачи… Так что бригада подплава — это по-прежнему ваша главная забота. Ну а кроме того, надеюсь, что свой опыт подводника вы должным образом примените на пользу противолодочной обороне.
Тут надо пояснить: в чем же был смысл создания в Наркомате ВМФ и на всех флотах новых органов подводного плавания? С усилением напряженности в боевых действиях на море все более очевидной становилась тесная взаимосвязь вопросов использования подводных сил и сил противолодочной обороны, необходимость решения многих проблем в едином комплексе. Треоовалось все более углубленное понимание специфики подводной войны. Между тем в руководстве флотами и Главным морским штабом стояли адмиралы и офицеры, не получившие в большинстве своем специальной теоретической подготовки по вопросам боевого использования подводных лодок и управления ими в операциях, не прошедшие службу на подводном флоте. В какой-то мере исключением был лишь, пожалуй, наш Северный флот. Командующий флотом А. Г. Головко имел добротную подготовку по вопросам подводного плавания, в штабе Северного флота и политуправлении было достаточно много подводников. Из подводников, как уже говорилось, вышел член Военного совета флота А. А. Николаев. В крупнейшем соединении, выполнявшем задачи противолодочной и противоминной обороны — Охране водного района, — на главных ролях были тоже выходцы с подводных лодок. И командир соединения контр-адмирал В. И. Платонов, и некоторые специалисты из штаба ОВРа в свое время послужили на лодках, хорошо знали их, и, когда нам доводилось взаимодействовать с ними, взаимопонимание достигалось без особого труда.
В этих условиях на Северном флоте особой нужды в реорганизации не ощущалось. Тем не менее создание новых органов подводного плавания в целом было делом назревшим. Оно послужило импульсом для дальнейшей активизации боевых действий как подводных сил, так и сил противолодочной обороны.
Отдел подводного плавания Северного флота создавался на базе бывшего подводного отдела штаба флота (возглавлявший его В. П. Карпунин получил назначение в Москву, в управление подводного плавания ВМФ), но он задумывался как качественно иной орган управления с гораздо более широкими, масштабными и ответственными задачами. Под понятием «подводное плавание» разумелся теперь весь комплекс вопросов организации и подготовки к боевым действиям как подводных лодок, так и сил и средств ПЛО. Всем этим сложным и многообразным комплексом и надо было заниматься. Начальник подводного плавания флота должен был, по сути, стать первым доверенным лицом командующего флотом по всем вопросам боевых действий подводных лодок и организации противолодочной обороны флота.
Начиная работу в новой должности, я несколько дней посвятил тщательному знакомству с организацией ПЛО на флоте. Многое мне, конечно, было известно, но новые задачи требовали более детального изучения проблем.
С Василием Ивановичем Платоновым на катере мы обошли все подопечные ему противолодочные силы, побывали на малых охотниках, сторожевых кораблях, переоборудованных из рыболовных траулеров, в других подразделениях. Огромное хозяйство было под началом у Платонова! Помимо бригады сторожевых кораблей, которую возглавлял капитан 1 ранга М. С. Клевенский, в ОВР входили еще бригада траления и заграждения, а также отдельный дивизион торпедных катеров. Какой же колоссальной энергией и работоспособностью надо было обладать, чтобы четко управлять этим столь разнородным по составу и характеру решаемых задач «москитным» флотом! Тем не менее степенный, неторопливый па вид Платонов отлично справлялся с этим. Справлялся, как я понимаю, потому, что сумел добиться четкой системы, отлаженности в каждом звене сложного овровского механизма.
Возьмем, к примеру, организацию ПЛО в Кольском заливе. Еще в начале войны было решено отказаться от плотного минирования выходов из него. Решили так, дабы не затруднять маневрирование своих кораблей. Но надо ли говорить, какая нагрузка и ответственность ложились в связи с этим на силы ОВРа, которые должны были ни в коем случае не допустить прорывов вражеских подводных лодок к главной базе флота.
В двух местах залив перегородили сетями. Бдительно неслась дозорная служба: на линии заграждений постоянно находились засады из мотоботов, вооруженных глубинными бомбами. Им в поддержку выделялось по звену малых охотников (МО). В светлое время суток, кроме того, в дополнение к дозору назначался гидроакустический патруль из кораблей ПЛО. Им в помощь выделялись поисковые ударные группы.
В те дни, когда новый отдел подводного плавания только начинал свою деятельность, в ПЛО флота происходили существенные перемены. Начали поступать на Север новые противолодочные корабли специальной постройки, так называемые большие охотники (ВО). На малых охотниках устанавливалась более совершенная гидроакустика. Прежде их боевые возможности ограничивались тем, что всякий раз при прослушивании глубин приходилось стопорить ход. Новая же аппаратура позволяла обходиться без этого.
Но для того чтобы успешно и эффективно использовать новую технику, надо было усовершенствовать тактику поиска, выработать новые наставления, другие документы по боевой деятельности. Нашему отделу подводного плавания пришлось сразу же включиться в эту непростую работу: выполнялось множество сложных расчетов, было проведено несколько опытных учений, во время которых противолодочники опробовали различные варианты поиска подводного противника, на разном ходу, на разных глубинах. Роль «противника» играла одна из наших «щук». В конце концов родилось хорошее, толковое наставление, которое в дальнейшем было проверено в боях.
В ходе этой работы мне довелось ближе познакомиться с многими командирами-противолодочниками. Особо примечательной фигурой среди них был, на мой взгляд, командир дивизиона катеров МО капитан 1 ранга Александр Матвеевич Спиридонов. Немало военного лиха пришлось хлебнуть этому офицеру. Начинал войну он на Балтике командиром эсминца «Яков Свердлов». Во время драматического перехода кораблей Балтийского флота из Таллина в Кронштадт этот эсминец погиб. Спиридонова, тяжело контуженного, подняли из воды на один из тральщиков. Затем последовало длительное лечение. Из Ленинграда Александра Матвеевича вывезли в тыл. Но он не захотел мириться с положением резервиста, убедил врачей и командование в том, что еще может принести немалую пользу флоту, добился, чтобы его направили на Север. Возглавив дивизион катеров МО, он очень многое сделал для подготовки молодых командиров-противолодочников. А во время разработки новой тактики поиска подводных лодок ярко проявились его творческие исследовательские способности. Александр Матвеевич, можно сказать, сыграл в этом важном Деле роль первой скрипки. Учитывая это, мы в дальнейшем сочли необходимым рекомендовать Спиридонова для назначения в Москву, в управление подводного плавания Военно-Морского Флота,
Противолодочные хлопоты, безусловно, требовали немало внимания и времени. Но я старался не забывать об установке командующего, данной мне при заступлении в новую должность. Главной своей заботой по-прежнему считал подводные лодки. Бывал в бригаде подплава практически ежедневно. Участвовал в подготовке и планировании почти всех походов лодок. Как и прежде, встречал и провожал буквально каждую из них. Как и прежде, бывал почти на всех инструктажах и разборах.
Не проходило дня без самого тесного общения с моим преемником И. А. Колышкиным. Иван Александрович очень уверенно взял в свои руки нити управления бригадой. И неудивительно: боевого опыта у него, как ни у кого другого. Не было на Севере подводника, совершившего походов больше, чем Колышкин. Но кое-какие частные, конкретные вопросы, в особенности связанные с базовой подготовкой подводных лодок, их обеспечением и ремонтом, для него были во многом внове. Он с присущей ему дотошностью выспрашивал по ним меня, и я старался передать Колышкину весь свой комбриговский опыт, ничего не утаивая.
Все в бригаде шло своим чередом. В начале марта прибыли на Север еще две подводные лодки с Тихого океана — «С-55» капитана 3 ранга Л. М. Сушкина и «С-56» капитана 3 ранга Г. И. Щедрина. Сразу же, без раскачки, их экипажи взялись за ремонт и подготовку лодок к боевым походам.
В феврале и марте было выполнено несколько успешных атак по вражеским конвоям. Из всех боевых походов этого времени я бы, пожалуй, особо выделил действия «К-21» в районе вражеского порта Тромсё.
Трудно было придумать боевое задание более насыщенное и сложное, чем то, что получил капитан 2 ранга Н. А. Лунин со своим экипажем на тот февральский поход. Ему предстояло не только охотиться за вражескими кораблями и судами, но также осуществить минную постановку на подходе к Тромсё и высадить группу разведчиков. Путь в назначенный район перекрывали мощные минные заграждения врага. Четыре часа пришлось идти «катюше» сквозь частокол минрепов, маневрируя, уклоняясь от смертельной опасности. Прорвались. Поставили в заданном месте мины, высадили разведчиков, а затем в поисках целей для атаки Лунин решил направить «К-21» в глубь Квенанген-фьорда. Там, в бухте Воген, базировались фашистские сторожевые катера.