Подвох
Шрифт:
– Так это не враки? – вкрадчиво молвила она, обращаясь к гостю. – Прямо на уроках?
– Чистая правда, – завороженно ответил Чигринский, не в силах оторвать взгляд от ее обнаженных плеч.
Он уже позабыл о том давнем баловстве, суть которого заключалась в следующем: один готовил каверзные вопросы по будущей теме, выходящие далеко за рамки школьной программы, и задавал их учителю-жертве; если жертва отвечала неверно, вступался другой, критикуя и выставляя оплошность учителя на показ. Если же ответ был «не знаю», следовало нечто вроде «Да Паша, это ж элементарная штука… Каждый, кто
Одни злились, другие плакали, иные бежали к директору – в общем, было весело.
– Зовут Алена, – Зверев бесцеремонно приобнял Сергея за шею, – моя будущая жена! Если вести себя хорошо будет!
– Круто… Подскажи, а уборная тут где?
Оставшись один около большого с синими диодами зеркала, Чигринский ополоснул лицо холодной водой и наконец смог взять себя в руки. Он все еще был сбит с толку, не мог успокоить волну ощущений и чувств, что его захлестнули, но уже пытался со всем этим совладать.
– Так, спокойно, Серега, – шептал он своему отражению, – ты просто оказался в необычной ситуации… Ну, красавица. Чего мотор-то заколотил?… Банкир! Ну надо ж сказать так… Завидую?.. Да с какого черта?! Хотя… Алена, конечно, куколка просто… Ладно, как-нибудь разберусь со всем этим потом!
Повертевшись не в своей тарелке обещанный час, Чигринский сел в заказанное им премиум-такси и отбыл в свой «скромный» дуплекс.
В тот день он с порога нагрубил жене и получил в ответ маленький скандал. Вдоволь наоравшись и разбив хрустальный бокал, он взял бутылку скотча и заперся в своем кабинете.
На следующее утро ему полегчало. Краски вчерашних впечатлений стали уже не такими яркими, а похмельный туман не пускал в его голову новые мысли. Впервые за свою жизнь утро после пьянки принесло Чигринскому не боль, а облегчение.
– И несли они чушь полную! Через десять лет банки исчезнут! – говорил он себе наутро. – Ага, конечно! Их «Дося» заменит рубль… Угу, уже! А болезни и неудачи – это ниспосланные нам знаки, что мы делаем что-то не так! Ха! Барби тупая!
Хотя «рана» его быстро затянулась, ничто уже не могло сделать жизнь Чигринского прежней. Дом больше не радовал, «Ауди» быстро наскучила, непонимание жены раздражало. По инерции он все еще вкалывал на работе, бешенный ритм которой не давал времени задуматься о том, действительно ли эта гонка ему нужна.
Внешне же казалось, что ничего не меняется. Он больше не устраивал дома ссоры, ежедневно ездил на работу и каждое утро совершал свою обычную пробежку.
Слякоть, морось, собачники. «Поворот и теперь домой».
Наскоро приняв душ, Чигринский спустился к завтраку. Горячий кофе уже ждал его на столе.
– Точно сегодня не сможешь? – спросила его супруга.
– Сто процентов, – недовольно пробормотал Сергей. – Хорошо, если в понедельник вырвусь.
Свой очередной отпуск Чигринские планировали провести как обычно вместе. Они давно спланировали тур по Европе, забронировали отели, автомобили, купили билеты в театр, запланировали встречу с Конюховыми, ранее эмигрировавшими в Италию, и Славскими, теперь проживающими в Австрии.
– Ты же не обидишься, что я без тебя полечу?
– Да что ты, Тань, нет, конечно. Ла-Скала, все-таки. Сходишь со Светкой, она рада будет. А я постараюсь во вторник вырваться.
– Люблю тебя, – широко улыбнулась Чигринская, целуя мужа в макушку.
– Ага, – вынужденно согласился Сергей. – И я тебя…
На самом деле он был даже рад тому, что в связи с реорганизацией банка шеф отказался отпустить его по запланированному графику. В сложившейся ситуации ему очень хотелось побыть одному, не торопясь в течение двух-трех дней обо всем поразмыслить и, возможно, даже восстановить нечаянно утраченную гармонию.
За рулем, во время пробежки, ложась спать – Чигринский уже пытался копаться в себе. Дельного из этого выходило мало.
Пожалуй, единственное, что ему удалось – это прийти к одному прискорбному для себя, но в то же время честному выводу:
– Мне никогда не успеть за ними. В этой чертовой гонке за успехом я слишком сильно от них отстал … А может, и не мог не отстать…
Прежде чем сказать себе это, Чигринский продумывал разное – оценивал свои карьерные перспективы, размышлял над тем, чтобы оставить банк и открыть свое дело, даже помышлял торговать на бирже. И каждый раз здравый смысл подсказывал ему, что большой успех прийти к нему может лишь по случаю, если сильно рискнуть, и если сильно повезет.
– И если успех – лишь дело случая, то есть ли повод гордиться им? – спрашивал себя он, не желая ставить на карту все. – И если гнаться за ним было ошибочно, то что тогда верно, что правильно?
2
Внутренний кризис Чигринского, однако, никак пока не сказался на его служебной деятельности. Приходя в банк, он по-прежнему, а то и сильнее прежнего, старался сделать максимум для решения поставленных перед ним задач. Выполнить квартальный план по кредитам, переманить крупного застройщика, ответить на обращения VIP-клиентов – все исполнялось исправно, несмотря на утерянную жизненную мотивацию.
Хотя ранее Сергей искренне стремился к богатству и славе, каждая такая задачка занимала его сама по себе. Ему всегда хотелось найти решение, одолеть эту задачку, безотносительно того, насколько она была важна для его прославления или обогащения.
Так вышло и в этот раз – серьезное поручение – подготовить программу унификации кредитных продуктов и выхода на сбалансированный кредитный портфель, поставленная в связи с грядущим слиянием с «Прайм-банком», была выполнена еще к вечеру пятницы. Оставалось лишь на полдня прийти в понедельник, дабы отчитаться перед шефом и официально передать дела своему заместителю.
Поздним пятничным вечером, с чувством удовлетворения от досрочно выполненной работы, Чигринский покинул свой офис.
Он не проехал и половины пути, как получил вызов по громкой связи – от Славы Князева, его лучшего друга еще с первых классов школы.
Князев не был прилежным учеником, оставил школу после девятого класса, ушел в колледж, сменил несколько мест работы и лишь ближе к двадцати пяти взялся за ум, начав выстраивать нормальный карьерный путь. Но строил он его в родном Воронеже, а здесь, в Москве, был всего лишь проездом.