Подьячий Разбойного приказа
Шрифт:
— Вот здесь, — отец Азарий встал перед аналоем и распростер руки, как бы указывая сразу на все, — молились Богу Осетровские. Здесь они крестились, здесь они венчались, здесь их отпевали. Эти стены видели всю жизнь каждого члена рода, слышали их молитвы и исповеди.
Вроде бы, насколько я помню, погибших членов рода похоронили в церкви, похоже, именно в этой. Но где? И как вообще это должно выглядеть?
— Простите, батюшка, — обратился я, — А где погребены члены рода? На родовом кладбище?
Может, в каком-нибудь склепе за церковью?
— Они все — здесь, — несколько торжественно произнес священник, — Здесь,
Он указал под ноги:
— Они в крипте храма.
Та дверка в углу оказалась проходом не на улицу, а в крипту — подземелье под церковью. Я решил было, что это что-то вроде подвала, но какой там подвал — погреб бы еще вспомнил… — тут самое натуральное подземелье. Кто, интересно, и сколько времени все это копал?
Длинный коридор, до конца которого свет факела в руке священника не доставал и коридор казался бесконечным. По обе стороны — ниши в рост человека. На дне каждой ниши — гроб, из темного, почти черного дерева, может быть, мореный дуб, может — наложены мощные Слова. В торце каждого гроба — табличка с именем-отчеством и датами рождения и смерти.
Я, ощущая какое-то смятение — и озноб, холодно здесь, пипец — зажег Огненным Словом свой факел и шагнул вперед, молча рассматривая таблички.
Антон Александрович. Родился 9 июня 7090 года. Умер 11 ноября 7155 года…
Василиса Юрьевна. Родилась 21 марта 7097 года. Умерла 11 ноября 7155 года…
Феоктист Александрович. Родился 6 августа 7110 года. Умер 10 ноября 7155 года…
Серафим Александрович. Родился 28 июля 7116 года. Умер 11 ноября 7155 года…
Георгий Александрович. Родился 10 февраля 7123 года. Умер 14 ноября 7155 года…
Ирина Борисовна. Родилась 12 мая 7133 года. Умерла 14 ноября 7155 года…
Ви…
Я замер.
Маленький гробик, как будто на карлика… или на младенца. На нем — табличка.
Викентий Георгиевич. Родился 14 ноября 7155 года. Умер 14 ноября 7155 года.
Родился в мой день рождения. С моим именем.
Это мой гроб.
Я — Осетровский.
Глава 44
К выходу из церкви я шел несколько растерянным. Нет, не потому, что нашел практически стопроцентное подтверждение тому, что я — Викентий из рода Осетровских. Последний из рода. Нет, не поэтому — я и так это знал. Просто… Столько похороненных — и даты смерти практически совпадают. Разбежка в два-три дня. И если вы думаете, что младенец Викентий был в этих гробах единственным ребенком — вы сильно ошибаетесь. Самым младшим ребенком — кроме Викентия — была Мария Феоктистовна, пяти лет.
Я честно пытался сдержать фантазию, но она не поддавалась, упорно рисуя картины того, что происходило в этих краях восемнадцать лет назад.
Ночной город, засыпанный снегом, освещаемый только блеском северного сияния. Огромный, темный дом, практически замок — твердыня Осетровских. И по белым сугробам к этому дому катятся черные волны нападающих. Вот ворота, из тяжелых лиственничных плах, разлетаются в огненном шаре, то ли файербол, запущенный Огненным Словом, то ли более простой вариант — подрыв пороховой миной. Вот в своих постелях вскакивают сонные женщины, дети, мужчины, не ожидавшие нападения — никто
Нет, конечно, я не знал точно, как были убиты Осетровские. Может, врага в дом впустил предатель, может вообще не было никакой битвы, захватили врасплох и перерезали сонных… Все может быть. Но мне почему-то кажется, что все было именно так.
С этими, грустными, надо сказать, мыслями, я шагнул в дверь… И тут же влетел обратно внутрь, получив удар в грудь и покатившись по полу.
В первый момент мне показалось, что меня лягнула лошадь. Такого опыта у меня не было, но, как мне кажется, ощущения именно такие.
Джозеф и священник, обсуждавшие что-то свое и поэтому чуть задержавшиеся, разошлись в стороны. Англичанин, прищурившись и чуть пригнувшись, медленно водил рукой у левого бока, как будто пытаясь нащупать что-то невидимое. Священник засунул руки за темно-серый, сливающийся с кафтаном, кушак и был спокоен, как удав.
В церковь входили трое.
Здоровенные мужики, да, именно это слово сразу приходило на ум — мужики. Широченные плечи, огромные руки с тяжелыми кулаками, бороды пучком. Меховые колпаки на головах, лихо заломленные набок, темно-лиловые, как будто крашеные соком черники, кафтаны, тяжелые сапоги, судя по грохоту, с которым они опускались на пол — подкованные.
Троица остановилась и посмотрела на меня, поднимающегося с пола.
— Так, ну ты, малец, иди себе, куда шел, отсюда. Ты, англичанин, тоже проваливай. У нас с отцом Азарием разговор будет.
Дальше они, не обращая больше внимания ни на меня, ни на Фокса, двинулись к священнику. Один из громил похлопывал по ладони небольшим стяжком — увесистой палкой. Солидно, против старика-священника-то.
Сам отец Азарий, кстати, смотрел на пришедших совершенно спокойно. Даже как-то ненормально спокойно. Не так, как смотрит наивный человек, не понимающий, что ему грозит, не так, как смотрит глупый человек, считающий, что его не тронут. Как-то иначе он смотрел.
А как именно — я не успел понять. Я встал на ноги.
— Дров не заказывали. Проваливайте отсюда.
Громилы даже не поняли, кто это с ними разговаривает. Потом один из них недоуменно повернулся ко мне:
— Иди отсюда… англичанин.
Если сейчас эти бугаи нехолощеные что-нибудь сделают со священником — попасть в церковь мне будет гораздо проще. Но допустить, чтобы при тебе избили старика… Невозможно.
Видимо, то же самое подумал и Джозеф, оставивший попытку нащупать отсутствующую шпагу и доставший из-за пазухи широкий нож.