Подземка
Шрифт:
— Саша, — вдруг заговорила Лило, — ты многое помнишь из того, что было раньше?
— Раньше — это до войны?
— Да.
— Прилично. А что?
— Да так. Думаю, какими же дураками мы тогда были.
— Мы?! А причём здесь мы? Лично я не нажимал на красную кнопку и секретный чемоданчик при себе не носил. Ты, я так понимаю, тоже. Не надо брать на себя вину за всех придурков. Война лежит на совести тех, кто её развязал. Я не хотел войны, не хотел убивать и уж тем более не хотел, чтобы поверхность стала такой. Я даже школу не успел закончить.
— Саша, а у тебя была девушка?
— Была, — вздохнул я.
— А что с ней стало? Она бросила тебя?
— Да как сказать. Родители продали её за усиленный паёк.
— И ты её разлюбил?
— Не знаю, — соврал я.
— Тебе неприятно вспоминать? — догадалась Лило.
— Удовольствия точно не испытываю. Может, сменим тему?
— А о чём бы ты хотел поговорить?
— О нас. Выходи за меня замуж.
Лило фыркнула и засмеялась, но это был необидный смех, да я бы и не сумел на неё обидеться.
— Из меня получится плохая жена, — вдруг сказала девушка.
— Муж из меня ещё хуже, — уверил я. — Видишь, мы два сапога пара.
— Я подумаю, — с серьёзным выражением пообещала она.
— Обязательно подумай. Я смогу повторить предложение всего триста-четыреста раз, не больше, — пояснил я и зашагал молча.
Да, я гордый.
Следующая станция меня порядком удивила. Это была настоящая крепость под землёй, хорошо вооружённая, сделанная на совесть. И у нас сразу начались проблемы.
Охране блокпоста очень не понравились наши документы. Ещё больше их смутило то, что мы направлялись на Центральную.
«Камуфлированные» дозорные в чёрных беретах обступили нас со всех сторон, заставили разоружиться, провели тщательный обыск, а потом объявили, что мы арестованы. Заламывать руки не стали, но предупредили, что попытки к бегству будут пресечены.
Я был весьма раздосадован столь «тёплым» приёмом. На нашу долю и без того выпало много испытаний и с чего на нас так взъярились, даже представить себе не мог. Опасности мы не представляли, задерживаться на станции не собирались. Так, отдохнуть чуток и снова в путь.
Я попытался поспорить, но очень скоро убедился, что все усилия пропадают зря. Меня не слушали.
Часовые были на удивление откормленными, настоящие кабаны. Я таких наеденных харь давно не встречал. И вели себя развязно: прямо на посту пили самогонку и развлекались с девицами явно не самых высоких нравственных устоев. Не будь этих пьяных в драбадан податливых девок, дозорные не преминули бы пристать и к Лило. Но пока ограничились похотливыми взглядами.
Сразу бросалась в глаза единообразная форма одежды, что сразу наводило на мысли об армии, правда потом я передумал. Будь они настоящими военными, вряд ли бы столь вопиюще плевали на дисциплину. Скорее всего, это не остатки армейского подразделения, а какая-то военизированная группировка. Ещё до глобального пушного зверька существовала тьма всякого рода подозрительных организаций, участники которых учились обращаться с оружием, навыкам выживания в условиях полной задницы и прочим не менее полезным вещам. Себя они называли «сювайверами» от английского survive и стремились к одному: выжить, несмотря ни на что. Были у них свои «гуру», причём довольно авторитетные, но между проповедованием в Интернете и реальными действиями лежит огромная дистанция, и спас ли кого из этих авторитетов заначенный запас тушенки неизвестно.
У встреченных мужиков тоже когда-то снесло крышу на почве полного песца. Сначала они сколотили полувоенную организацию медленно, но верно превращавшуюся в банду. Изучали специфическую литературу, стреляли, окапывались, устраивали схроны. Когда всё началось, стройными рядами двинулись к ближайшему укрытию и оказались в метро. Там эти «мародёры» с «карателями» с лёгкостью подмяли под себя власть и вроде до поры до времени мирно сосуществовали с остальными станциями и не пытались качать права перед Генералом. Как жили остальные обитатели, мне неизвестно.
Определённую безопасность от тварей с поверхности «сювайверы» могли обеспечить, но вот что касается всего остального
…
Всё это я узнал от наших сопровождающих, которые, разумеется, были осведомлены о соседях намного лучше. Благо разговаривать между собой нам не запретили, и мы могли без особой опаски перекидываться друг с другом короткими фразами.
Я пытался проанализировать ситуацию, и выводы напрашивались неутешительные. Зря мы так легко позволили разоружить нас. Но что поделаешь, уже поздно и ничего не исправишь. Да и не владели мы всей полнотой информации.
Дозорные вдруг решили проявить гостеприимство. Нам принесли по граненому стакану, доверху наполненному мутной жидкостью. Отказаться было себе дороже, поэтому я с содроганием выпил отвратительно пахнувший самогон. Желудок едва не вывернулся наизнанку, но я всё же стерпел. Голова сразу стала тяжёлой, в ушах зашумело. Меня сразу закачало как камыш на ветру. А потом я закашлялся. Крепкая попалась, зараза!
Часовой, который принёс это «угощение» довольно засмеялся и хлопнул меня по плечу:
— Это по-нашему! Не переживай, братело, если ещё захочешь, проси смело. У нас этого добра хоть жопой ешь. То есть пей, — поправился он.
— Да нет, спасибо. Повременю, — отказался я.
Остальные тоже не возжелали добавки. Самогон драл глотку не хуже напильника.
Дозорному было скучно, он не спешил к своим, а уселся поблизости с интересом рассматривая новые лица. На Лило его взгляд останавливался всё чаще и чаще, но определённых границ этот тип пока не переходил. Тем не менее, я напрягся. В любой момент ситуация могла перемениться.
Изредка до нас доносились пьяные смешки часовых вперемешку с женским повизгиванием. Каждый гуляет, как умеет.
— Что вы собираетесь с нами сделать? — спросил я, когда откашлялся.
В голову по-прежнему лезли нехорошие мысли. Судя по всему, местные вступили в конфликт с Центральной, потому и придрались к нашим документам и тем более конечной цели маршрута.
В итоге вырисовываются неинтересные перспективы. В лучшем случае завернут назад, в худшем — убьют или отправят в рабство.