Подземная Канцелярия
Шрифт:
— Вы сами в Бога верите?
— Верую.
— А мне верите?
— И тебе верю. Не знаю почему, но верю. На сумасшедшего ты не похож. Впрочем, к врачу все же сходи. Я, как ты сам понимаешь, не специалист.
— Схожу, — сказал я.
— А сам-то что делать думаешь?
— Не знаю, — честно сказал я.
— Боишься?
— Есть немного.
— Демоны присланы Сатаной, чтобы смущать наш разум и искушать нас, — сказал отец Алексий. — И вред, который они могут причинить, находится в нас самих. Смутить можно только неуверенный в себе разум, искусить можно только порочную душу. Не бойся и будь уверен в себе. Демон не может причинить тебе физического вреда.
— Да? — Это утверждение ввиду личных параметров демона казалось мне весьма неубедительным.
— Могу предложить тебе только одну вещь, сын мой, — сказал он. — Послезавтра демон придет к тебе, он ведь найдет тебя, где бы ты ни был, ты сам так сказал. А ты в это время будь здесь, рядом со мной.
— И это мне сильно поможет?
— Он не сможет войти в дом Господа нашего.
— Но я не смогу сидеть здесь вечно, — сказал я. — Кроме того, если демон меня не найдет, он может расстроиться. А расстроенные демоны могут быть весьма неприятными типами. И что мне после этого, всю жизнь по монастырям прятаться?
— Не сможешь, — сказал он. — Даже я не провожу здесь все свое время.
— Так какой смысл оттягивать неизбежное? — спросил я.
— Может быть, смысла и нет, — сказал он. — Но… понимаешь, я хотел бы посмотреть на демона собственными глазами.
— Вы мне не верите, что ли?
— В том-то и дело, что верю, сын мой.
— Так вы никогда не видели демонов, батюшка?
— Таких, как ты описываешь, нет, — сказал он. — Сын мой… как тебя зовут?
— Гоша.
— Гоша, — сказал он. — А я в миру — Алекс.
— Очень приятно.
— Взаимно.
Мы пожали друг другу руки.
Затем он замолчал, переворачивая страницы лежащей перед ним на столе книги. Лицо его было задумчиво и сосредоточено.
Я вытянул из кармана сигарету и сунул было в рот, но спохватился. От внимания Алекса мое движение не ускользнуло.
— Да кури ты, — сказал он.
— А можно?
— В принципе нельзя, — сказал он. — Но у тебя случай особый. А я потом тут благовониями все окурю, никто и не заметит.
— Спасибо, — сказал я и закурил. — А сам?
— Бросил, — сказал он. — Как принял сан, так сразу и бросил.
— А зачем ты вообще в монахи пошел?
— Не в монахи, а в священнослужители. — поправил он и добавил коротко: — Уверовал.
И дано ему было откровение, подумал я, или что-то еще в этом роде. Вот он точно должен знать, в чем смысл жизни, но задавать такой вопрос священнику мне показалось неудобным.
— Ты знаешь, Гоша, — сказал он наконец, — я тебе завидую. По-хорошему завидую.
— С чего бы?
— В последнее время Господь не дает прямых доказательств своего существования, — сказал он. — И вера основывается на, прошу прощения, косвенных уликах и давно устаревших фактах. Я понимаю, что таким образом Господь испытывает нас в нашей вере и все такое, но даже священников порой охватывают сомнения. А тебе было явлено чудо.
— Не такое уж это и чудо, — сказал я.
— Чудо, — сказал он. — У тебя есть прямое доказательство существования загробной жизни. У тебя есть прямое доказательство существования бессмертной души. Веками люди дискутировали на эту тему, придумывали псевдонаучные, отвергающие божественное происхождение человека гипотезы, которые смогли убедить множество людей и отвернуть их от лона церкви. Но до сих пор никто не мог похвастаться тем, что он знает абсолютно правильный ответ.
— Вера и знание — это две разные вещи, — сказал я.
— Ты хочешь сказать, что знание убивает веру? — спросил он.
— Наверное, — сказал я. — Вот этот стол. Я знаю, что он существует, вот он стоит передо мной. Я вижу его, могу его понюхать, потрогать, попробовать на вкус. Но это же не значит, что я верю в стол. Я просто знаю, что он есть. Может быть, прямых доказательств нет именно потому, что они могут поставить под вопрос сам факт наличия веры.
— Люди, знающие о существовании Бога, будут праведниками только потому, что испугаются адских мук, — задумчиво сказал Алекс. — Это как преступник не идет на преступление, потому что боится кары закона. В этом что-то есть. Чем, говоришь, ты занимаешься?
— Я — программист.
— И хакер, — сказал он. Ничего-то он не забыл. — В первый раз в церкви, да?
— Так заметно?
— Заметно, — сказал он. — И как тебе здесь, нравится?
— Нормально, — сказал я. — Алекс, что мне делать?
— Укрепи свою веру, молись и руководствуйся своим разумом.
— Это понятно, — сказал я. — Но что мне делать?
— Я не знаю, что тут можно посоветовать, — признался он. — К тебе явился искуситель, а единственный задокументированный факт встречи с искусителем имел место очень давно, в райском саду. Закончилось все, как ты знаешь, очень и очень плохо.
— Это как посмотреть.
— Как посмотреть, — сказал он. — Слушай, ты человек взрослый, должен уже знать, чего ты хочешь в этой жизни. Неужели ты думаешь, что, если ты этого достигнешь благодаря сделке с Сатаной, ты будешь удовлетворен? Знаешь эту фразу: остерегайся высказывать свои желания вслух, потому что они…
— Могут исполниться, — закончил я.
— Сделка с демоном в любом случае не даст тебе мира и спокойствия, — кивнул он. — Ни в этой жизни, ни в загробной. Благодать может снизойти на тебя только вместе с истинной верой. Подумай об этом, Гоша. Сатана никогда не дает ничего просто так, всегда есть какой-то подвох. Что такое мирские радости по сравнению с вечными муками в аду?
— И действительно, — сказал я. — Что?
— Вот мой телефон, — сказал он, протягивая мне карточку. Телефон оказался мобильным, с «кривым» номером. — Держи меня в курсе, ладно? Звони в любое время, даже ночью, я поздно ложусь.
— Постараюсь, — сказал я.
— И помни: самое ценное, что есть у каждого человека, — это его душа.
Снабженный таким напутствием, я пожал руку отцу Алексию и покинул церковь. И старушка, и девушка ушли.
О старушке я нисколько не сожалел, но девушка была симпатичной, и при другом раскладе я…