Подземные робинзоны
Шрифт:
— Я согласен с ней, — снова перебил Володя. — Лучше всего ждать. Да и ноги уже устали от ходьбы.
— Так… Подождать? — доктор, когда волновался, имел обыкновение снимать очки, долго протирать стекла, а сам в это время думал. Но вот он водворил очки на переносицу и посмотрел на Санина. — Ребята говорят дельные вещи, Николай Павлович. Я с ними согласен.
— Ждать… — задумчиво повторил начальник отряда и резко повернулся к Мише: — А ты почему молчишь? Тоже так считаешь?
— Я бы не стал ждать. По мне лучше ходить, чем сидеть на месте, и можно еще…
— Что, можно еще?
— Можно подавать сигналы: кричать или стрелять. У Ивана Антоновича есть ружье.
— Исключено. Стрелять в пещере нельзя, выстрел может вызвать обвал, и тогда мы себя похороним. Итак, большинство за то, чтобы ждать здесь. — Санин постучал палкой по камню, на котором сидел. — Да, это самое разумное. Я рад, что мое решение совпадает с вашим. В рюкзаках продукты, у каждого фляга и даже термосы с чаем. А вот свет… свет придется экономить. Сколько у нас фонариков?
Карманный электрический фонарик был у каждого, а Володя взял в пещеру отцовский — с динамомашинкой, он действовал от нажатия ладони на рычажок. В отряде имелись также стеариновые свечи и несколько коробков спичек. Подсчитав запасы, Николай Павлович сказал:
— А теперь давайте отдыхать. Установим дежурство. Если дежурный что-нибудь услышит или заметит, например, свет, немедленно сообщает мне. Но дежурить придется… в темноте. Это неприятно, зато сохранит энергию батареек. Разрешаю зажигать свет только в случае нужды.
— Пусть дежурный возьмет мой фонарик, — предложил Володя, — его можно зажигать, чтобы не скучно было. Давайте, я подежурю первым. А Свету надо освободить.
— Вот еще! Не хочу я освобождаться, буду дежурить, как и все.
— Ну ладно, ладно, дежурь, только не кричи, — проворчал Володя. — Можешь сидеть хоть всю ночь.
— Первым дежурить буду я, — вмешался Иван Антонович, — потом Николай Павлович, а уж потом вы.
— Можно мне первому, Иван Антонович, — попросил Володя. — Я еще никогда не дежурил. Можно, а? Думаете, устал? Вот нисколько не устал, честное слово.
— А потом я подежурю, ладно? — сказал Миша.
Доктор повернулся к Санину, как бы говоря: ну, что прикажешь с ними делать? Николай Павлович посмотрел на просительные лица ребят и уступил.
— Хорошо, пусть дежурят по часу, а мы с вами, Иван Антонович, поделим остальное. Володя, возьми мои часы.
Туристы постарались устроиться поудобнее, используя рюкзаки и кое-какую запасную одежду. Дежурному определили место. Когда все улеглись, свет погасили. Ни один посторонний звук не нарушал тишины подземного мира.
Глава 9
ЕЩЕ ПОПЫТКА
Володя сидел на камне, обхватив колено руками, и честно старался не заснуть. Он не просто дежурный, он часовой на посту, а спать на посту — преступление. Может, именно в его дежурство случится что-то особенное. А что особенного может случиться? Вот если их уже начали искать и где-то поблизости ходят люди… Тогда надо не спускать глаз с коридора (хотя в темноте его все равно не видно), вдруг там мелькнет огонек. И еще — слушать. Чутко: люди будут звать их, кричать. Жаль, Николай Павлович не согласился на стрельбу. Дал бы ружье ему, Володе, он бы устроил салют…
Рядом, невидимые в темноте, спят товарищи. Все устали. Не легко без тренировки лазить по камням. Посвистывает носом Иван Антонович, всхрапывает Мишка. Светлана что-то бормочет и изредка стонет. Интересно, что ей снится? Обрывок шпагата? И как это Николай Павлович доверил девчонке такое важное дело — тянуть за отрядом шпагат! Может, обрывок где-нибудь близко, в соседней пещере… Красивая сестренка у Мишки, и смелая…
Николай Павлович часто ворочается с боку на бок, у него, наверное, болит раненая нога. Он хотя и угрюмый, и разговаривать много не любит, но хороший. Николай Павлович и папка всю войну сражались вместе. Они были разведчиками. Однажды вдвоем напали на немецкую штабную машину, перестреляли охрану, захватили портфели с важными бумагами и картами, да еще одного офицера, кажется, полковника. А потом на этой же машине добрались до линии фронта. Папка, переодетый в немецкий мундир, был за шофера, Николай Павлович за адъютанта, а полковник так и остался полковником. Когда их останавливали, полковник отвечал, что едет по очень срочному делу к командующему. Конечно, по срочному, разведчики-то торопились к себе. За этот подвиг папку и Николая Павловича наградили орденами «Славы». А в Праге Николай Павлович спас папку и чуть не погиб сам. Тогда его и ранило в ногу. С тех пор он и хромает, потому что неправильно срослась какая-то кость. Вот это друг! А Мишка Глебов рискнул бы жизнью, чтобы спасти меня? Я ни минуты бы не раздумывал, если бы пришлось спасать Мишку…
Спать хочется все сильнее. Мальчику начинает казаться, что штабную машину фашистов захватил он вместе с Мишей. Чудная какая-то машина: длинная, черная-черная и вся полна важных документов.
Володя с трудом размыкает отяжелевшие веки. Кругом темно. На земле никогда не бывает такого. Скучно и тоскливо одному. Надо бы дежурить по двое. Вот Мишка спит и хоть бы что. Да еще храпит. Да еще, наверное, сны видит. Дежурный легонько толкает ногой приятеля. Миша перестает храпеть.
Вспомнив о фонарике, Володя нажимает на рычажок быстрыми сильными движениями пальцев. Фонарик недовольно жужжит, будто сердится. Загорается под толстым стеклом лампочка, рисуя на стене дрожащий светлый кружок. Володя ведет лучом света по стене вправо, влево, в глубь коридора. Там свет теряется. Если нажимать на рычажок быстро-быстро, фонарик светит ярче. Но пальцы скоро устают, жужжание стихает, и луч бледнеет, а потом гаснет.
Сидеть на камне неудобно. Володя встает, переминается с ноги на ногу, сгибает и разгибает руки и опять садится. Интересно, что сейчас на земле? Ночь или утро? Папка, ясное дело, беспокоится. Он уже, наверное, начал искать их. Начал искать… Это сказать легко, а как искать? У реки он один и до ближнего села километров пятнадцать. Пока доберется туда, позовет на помощь людей, да пока они придут к пещере, пройдет еще день, а может, и два. Значит, помощи ждать рано. Рано… рано… рано… ра… но… но… ра…
Голова дежурного склоняется на грудь, губы тихо шепчут:
— Но… ра… нора… но… ра…
Володя испуганно вскакивает.
— Ух, ты! Часовой, а заснул. Под ревтрибунал тебя!
А Мишка блаженно спит. Хоть бы не храпел. Володя снова толкает друга.
— Перестань храпеть. Мешаешь дежурить.
— А? Что?
Миша Глебов не может понять, где он некем говорит. Володя жужжит фонариком, водит лучом света по Мишиному лицу.
— Твой храп мешает дежурить. Понимаешь? Ничего не слышно.
— Я больше не буду, — сонным голосом обещает Миша и поворачивается на другой бок. Володя жужжит фонариком быстро-быстро и как бы случайно направляет яркий сноп света прямо ему на лицо. Тот сильно зажмуривает глаза.
— Между прочим, тебе осталось спать полчаса. Лучше посиди со мной, а потом я посижу с тобой полчаса.
— Отстань! — сердится Миша.
— Как хочешь. Только меня потом тоже не проси.
Но Миша уже проснулся окончательно. Сел и сладко зевнул.
— Ладно, давай посидим. Слушай, Вовка, я видел сон. Будто день солнечный-солнечный. Подошел я к реке, разделся и — бултых в воду. Поплыл. Плыву, плыву… Э-эх… плыву… плы…