Подземный Голландец. Странники и пришельцы (сборник)
Шрифт:
Света забилась в истерическом плаче, притопывая при этом ногами и всхлипывая в голос, как избалованный ребёнок, у которого отобрали любимую игрушку.
– Света! Перестань, Светик!
Парень наклонился над ней, пытался обнять, остановить этот внезапно начавшийся приступ.
– Нас спасут, Светик! Не плачь, престань. Вот увидишь, нас спасут…
– Да пошёл ты! – Сквозь всхлипывания голос Светы звучал приглушённо и срывался. – Никто нас не спасёт! У-у-у! Никому мы не нужны! И я никому не нужна! И мне ничего не нужно, и никто мне не нужен! У-у-у!
– Светик, перестань!
Неизвестно, сколько бы продолжался этот припадок, если бы его не прервали мужчины, которые начали подниматься в раскрытые двери вагона. Они поднимались по одному, помогая друг другу. Последнего, что назвался Сашей, втянули в вагон за руки.
Светик притихла. Даже наркоман перестал метаться и стонать.
– Ну, что там?
– Да что…
– Выход есть?
– А другие вагоны?
– Ничего утешительного, – сказал Николай Васильевич, бывший военный.
– Нэт выхода! Нэт! – почти выкрикнул азербайджанец. – Господи! Как же это?
– А-а-а! О-о-о!
– Подождите! Не вопите вы все в один голос! – Командирский голос Николая Васильевича перекрыл общий шум. – Не всё так страшно! Там в одном месте как бы сквозняк. Воздух идёт. Так что не задохнёмся…
– Или задохнёмся, но не сразу, – уточнил адвокат.
– Да не каркайте вы!
– Он прав, – продолжал Николай Васильевич. – Надо смотреть правде в глаза. Если и задохнёмся, то не сразу. У нас есть немного времени, чтобы побороться. Более того…
– Что?
– Более того, в одном месте по стене сочится вода. Немного, но сочится. Так что и от жажды мы не умрём сразу. Надо найти ёмкость какую-нибудь и подставить под струю.
– Так она же грязная, эта вода!
– Предложи что-нибудь другое!
– А другие вагоны? – настаивал парень в инвалидной коляске, который до этого вёл себя тихо и в общие разговоры не вступал.
– Нет связи, – ответил ему Сергей, тёщин зять. – Видимо, нас оторвало от состава и место отрыва камнями засыпано.
– И оттуда… не слышно ничего? Может… стоны какие-нибудь?
– Нет, ничего. Ничего.
– А места там много?
– Где?
– Ну… вокруг вагона…
– Наш вагон лежит на стене тоннеля. И засыпан – почти наполовину. А с другой стороны место есть. Там, где вода течёт по стене. И спереди есть место, со стороны дверей.
– Не густо…
– Да.
Все замолкли на мгновение.
– Вот что я ещё скажу… – Николай Васильевич помедлил. – Раз уж мы остались в живых и собираемся выживать… давайте перестанем вопить, и рыдать, и дёргаться. В первую очередь.
– Да, – поддержал Василича доктор, – от крика только большая трата кислорода.
– На всё Божья воля, – сказала Наталья Сергеевна.
– Что-то уж очень крутая воля, – отозвался Макс.
– Иди поменяй, – предложил Саша. – Кассационную жалобу напиши.
– Хватит вам! – Николай Васильевич подвинулся на своей лавке. – Давайте выложим всё, что у нас есть съестного, и воду всю, у кого есть. Всё сложим в одно место… хоть вот сюда, на лавку. И как-то будем делить. Может, кружка у кого есть, или чашка. Или ложка, в конце концов. Хотя без ложки можно было бы и обойтись. А вот нож бы не помешал. Давайте всё сюда, пока фонарик не сел окончательно. Да… и курево, ребята. Кто курит, давайте курево сложим.
– Значить, це йижа наша, а мы довжны ейи витдать? – Тёще определённо жаль было сала, заботливо приготовленного в дорогу. И не только сала. И курица жареная тоже была. Полкурицы. И немного варёной картошки, и пара солёненьких огурчиков. И несколько варёных яиц. Как же иначе, в дорогу-то!
Тёща схватилась было за сумку, но Сергей, зять её, тоже взялся за сумку, и хватка его была ничуть не слабее.
– Позвольте…
– Ой лышенько! – только и могла сказать тёща вслед сумке и вслед своим последним надеждам.
А Сергей открыл сумку и выложил на лавку и сало, и полкурицы, и всё остальное, включая двухлитровую бутылку минералки. Из своего же кармана он достал начатую пачку сигарет и тоже положил её на лавку.
– Мы должны понять, что нам следует выживать вместе, – заявил Николай Васильевич, конкретно ни к кому не обращаясь и вытаскивая из своего портфеля тот самый обед, который на два дня. Две банки борща и две ёмкости со вторым. Батон и кусок колбасы в полиэтиленовом пакете.
И добавил:
– А курить я бросил, ребята.
– Нам не на кого надеяться, только на Бога, – настаивала на своём Наталья Сергеевна, женщина в платке.
– Уж очень надежда такая… ненадёжная, – заметил Павел. – У нас ничего нет, в смысле продуктов нет. Мы не курим, слава Богу. Но и надежды – тоже у нас нет. Кроме тебя, Надюша.
Павел обнял подругу.
– Почему же нет? – возразила Наталья Сергеевна. – Есть надежда. Самая что ни на есть, самая надёжная надежда. Всё самое хорошее, всё самое сильное, что у нас есть, мы должны… как бы в кулак собрать и делать всё как надо. И молиться. А дальше – только на Бога надежда, только на Бога. Мы ведь даже не знаем, что случилось. Это только мы… так, или это весь мир так… тряхануло. Господи, помилуй!
– Ну, тётка, умеешь обнадёжить! Сразу удавиться хочется! – воскликнул Макс.
– Да, не слабо, – согласилась его подружка.
Наталья Сергеевна не удостоила их ответом. Она вытащила из сумки свёрток с бутербродами и маленькую бутылочку сока.
– Вот, думала, после причастия… перекусить. Так и не удалось мне причаститься сегодня.
– Мало ли что кому сегодня не удалось, – сказал мужик, назвавшийся Сашей. – У меня ничего нет.
27
Саша