Подземный Голландец. Странники и пришельцы (сборник)
Шрифт:
– Это почему?
– А потому, что мы не чувствуем своих грехов. Кажется нам, что мы высоко поднимаемся, а на самом деле – не видим, как катимся в пропасть. Врём, ненавидим друг друга. Жадные, злые, блудные. А потом ещё врём сами себе, что всё у нас в порядке. И гордимся своим враньём. Я уж про пьянство да про наркоманию и не говорю.
– И что делать? – спросил Толик.
– Покаяться надо… В том хотя бы, в чём совесть укоряет. Во вранье. В ненависти, в злости. У кого что больше болит. В блуде,
– Это как?
– Как? Да хоть без вранья, милый… без вранья…
– Надоели ваши проповеди! – отмахнулась Света. – Кому какое дело, как я живу? На себя сначала посмотрите, а потом читайте проповеди! Сами небось…
Она не успела договорить.
34
Дёрнулись двери, и мужчины начали возвращаться, помогая друг другу залезть в вагон. Запахло табачным дымом. Последним втащили бомжа, он мелкими шажками проследовал к своему углу вагона и там затих.
Мужчины снова стучали камнями по обломкам тоннеля. Но результат оставался тем же.
Никакого результата.
Затем в тоннель начали спускаться женщины. Потихоньку, с помощью мужчин. Фонарик взяла Наталья Сергеевна.
– Идите направо, – сказал Василич. – Слева вода подтекает.
– Жрать охота, – вздохнул Саша, когда женщины покинули помещение.
– Потерпи. Женщины вернутся, тогда с этим и разберёмся. Долго человек может без пищи прожить? А, доктор?
– Дней сорок, если пить. И если ещё… всякие факторы, в том числе и моральные.
– Да… если очень хочется жить, то можно терпеть, – заключил Павел.
– Как мы цепляемся за жизнь, когда чувствуем, что она… закончиться может, – медленно протянул доктор. – А вот когда живём, то так её ругаем, эту жизнь. И то нам не так, и это не так…
– Да… На войне совсем по-другому. Там смерть на каждом шагу. И всё лишнее как бы уходит в сторону. На своей шкуре испытал, – сказал Сергей.
– Это так, – поддержал Николай Васильевич. – На войне как на войне. Только нашему человеку обязательно надо войну, чтобы он не забывал, что он человек.
– То, что с нами произошло, покруче войны. – Макс подошёл к говорившим и сел на пол, откинув голову на лавку и вытянув ноги.
– Может, и покруче, – согласился Павел.
– Как знать, как знать, – вздохнул Николай Васильевич. – Где и рядом с кем придётся умирать – вот боевое братство. А у нас… Разве могли мы предположить, где и с кем рядом будем умирать? Так-то… Не знаю я тебя. Как я с тобой последнюю затяжку делить буду?
– Вы же не курите.
– Какая разница?
Николай Васильевич посмотрел на Макса, как будто и вправду что-то делил с ним. Долго так, протяжно посмотрел.
Макс опустил голову. Зато Василича поддержал Сергей:
– Да, последнюю затяжку делить – это не просто так. С этим, что ли, делить, который ноги на Чеченской войне потерял? Сволочь! – Сергей сплюнул в сторону инвалидного кресла.
– Прости, – почти прошептал Толик.
– Или, ёлки-палки, с этими… кавказской национальности? Да я в Чечне…
– Ты что-то разошёлся, Серёга, – попытался остановить Сергея Николай Васильевич.
– А какая у вас национальность, Алик? – спросил Павел.
– Азербайджанцы мы, – ответил Алик. – Мы не воевали в Чечне.
– Вы все не воевали! Утром не воевали, а ночью воевали! Как стемнеет, так автомат в руки – и неверных крошить! Так или нет? – Сергей потирал руки. Было такое впечатление, что у него чесались кулаки.
– Говори что хочешь! – Алик блеснул глазами.
– Да уж, тут последнюю затяжку делить сложно, – заключил доктор.
– А я вообще ни с кем не собираюсь ничего делить, – сказал Дмитрий Ильич. – Я и умирать не собираюсь. Я надеюсь, что нас спасут.
– Надежда умирает последней. – Николай Васильевич усмехнулся. – Последней – сразу после последней затяжки.
– Ну ладно, – не унимался Сергей, – в Чечне вы не воевали. А что вы делали, когда мы воевали в Чечне? Вы у нас тут, под самым носом… свою вели войну. Подлую войну, партизанскую. Захватили рынки, захватили магазины. Чиновников продажных подкупили, а непродажных убрали.
– Это точно, – вставил Николай Василич.
– Я вернулся – а всё уже захвачено. Город мой захвачен, вами захвачен. Куплен и поделён. Армянская группировка, азербайджанская группировка. Чеченская группировка, чёрт возьми! Что произошло, Василич? А? Я в Чечне воюю, а чеченская группировка покупает мою страну!
– Да… А молодых, дураков этих, тоже купили. Кого на секс, а кого и просто на иглу подсадили. Чтобы глаза их ничего не видели, а уши ничего не слышали, – сказал Василич.
– Кроме попсы, – усмехнулся Сергей.
– Скажите ещё, что нас купили на попсу, – возмутился Макс.
– И на попсу тоже. И на рэп, и на тяжёлый рок… и на прочее… Выше бери. На сникерс нас купили, – сказал доктор и обратился к Максу с вопросом: – А ты сам-то где учишься?
– В институте. Изучаю бизнес, – ответил Макс.
– Ну-ну, изучай. А если изучаешь, то не можешь не знать, что такое управление массовым сознанием. Что такое формирование мировоззрения, в конце концов, и как оно происходит, – как-то грустно сказал доктор.
– Я на втором курсе. Мы ещё такого не проходили.
– Не проходили… А что вы вообще проходили?! И почём нынче зачёты? Экзамены почём? А? Небось за бабки сессию сдаёте?
– Не всегда, но… Какие по пятьдесят баксов, а какие и за сто. А что?
– Ничего. Жалко вас, вот что…