Подземный Голландец. Странники и пришельцы (сборник)

Шипошина Татьяна Владимировна

– А теперь уже наше время, – парировал Макс.

– Вот тебе и смерть поэтов, – усмехнулся Павел. – И смерть прозаиков тоже. Кушайте, доктор.

– Что-то нет аппетита, – тихо произнёс доктор.

Больше никто и ничего не сказал.

36

– Поднимайте нас, мальчики! – позвала из тоннеля Света.

Женщин подняли в вагон.

– Давайте еду делить! – не унимался Саша.

– Ладно, давайте. Я думаю, начать надо с того,

что испортиться может. С моего обеда. Сколько нас человек-то?

Давай, Паша, посчитай.

Паша начал считать вслух, показывая на каждого пальцем.

– Раз, два, три… Шестнадцать. Шестнадцать нас человек, если без той женщины, что лежит, и без этого… которого ломает.

– Женщине бы надо оставить её долю, – предложила Наталья Сергеевна.

– Вот очнётся, тогда и будем оставлять! – отрезала Галя.

– Правильно, Галю, – поддержала дочку мать.

– Может, и так, – согласился Василич. – Вот очнётся, мы ей её долю выделим. Из другого чего-нибудь. И этот… как его…

– Антон.

– Антон… притих вроде. Может, заснул. Не будем его трогать. Так… Шестнадцать нас… А супа у меня две банки, по ноль-семь. Почти по сто грамм на брата и получается. Примерно, по две трети этой кружечки. И батон нарежем, по куску. Так, ну начнём. Сначала женщины. Мыть посуду нам негде, да и нечем. Так что… по очереди.

Василич разливал суп аккуратно, стараясь ложечкой регулировать количество гущи, попадающей в каждую чашку.

Когда женщины закончили есть, Дмитрий Ильич попросил:

– А этому… однокласснику моему… давайте в последнюю очередь, а?

Никто не возражал. Бомж, бывший Юра Горшков, и сам не подошёл к раздаче. Он спал, наконец-то сладко спал, в темноте и в тепле.

Много ли человеку надо…

Его порцию отдали Гале. И против этого тоже никто не возражал: всё-таки у неё срок беременности был наибольшим. Не возразили мужчины и против того, чтобы женщины выпили, по глотку, маленькую бутылочку сока. Ту, что приготовила себе Наталья Сергеевна.

– Пейте, – сказал Николай Васильевич, – всё равно нам тара нужна, куда воду переливать.

– Какую воду?

– А ту, что там, в тоннеле, по стенке капает.

Сок выпили. Каждый, вероятно, подумал при этом об одном и том же: «А что мы будем делать, когда закончатся все имеющиеся у нас скудные запасы? А?»

– Позвони, что ли… – попросил Павел младшего азербайджанца. – Позвони ноль-два, или ноль-три.

И снова в наступившей тишине прозвучали всё те же слова: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

– Осталось только молиться, – сказала Наталья Сергеевна.

– Кажется, Господь Бог нам уже ответил! «Аппарат абонента выключен» – и всё тут! – Макс со Светой продвигались на своё старое место, в слегка помятый угол вагона.

– Не волнуйся. У Бога никогда и ничего не отключается. Это у нас всё отключается. То сердце, то мозги, то совесть. Так отключается, что нам молитву воспроизвести – подвигу равносильно!

– Давайте отдохнём. Сэкономим освещение. Свет выключим да приляжем на лавки. У кого как получится. Подумаем, подремлем, – предложил Николай Васильевич.

– Может быть, кто-нибудь придумает… что-нибудь дельное, – поддержал его доктор. – Ладно, пойду я лягу напротив бомжа. У меня всё равно… что-то нос заложило.

– Ваша жертва, доктор, будет высоко оценена, – почти улыбнулся Павел.

– Разве что на небесах, – добавил Дмитрий Ильич. – Спокойной ночи, доктор.

– Спокойной ночи.

В вагоне стало совсем тихо. Тихо и темно. И, когда все затихли, нельзя было не заметить, что в вагоне очень душно. Значительно более душно, чем было раньше.

– Душно, – шепнула мужу Галя. Но все её услышали. – Душно, Серёга.

– Терпи, – отозвался муж.

– Что это – воздуха меньше становится?

– Терпи.

– Не надо, ребята, – попросила Наталья Сергеевна. – Не надо о воздухе, ладно?

– Боже мой… вообще как в могиле, – громко сказал Макс.

– Типун тебе на язык!

– Затихни, Макс! Дай подумать… может, в последний раз.

– Помолитесь, ребята, – посоветовала Наталья Сергеевна. – Кто как может, помолитесь.

– Вы за нас помолитесь, раз вы верующая, – неожиданно попросил Дмитрий Ильич.

– Да, точно, – поддержал адвоката Василич.

– Конечно, я помолюсь. Только, когда все, это лучше… Может, Бог над нами смилуется… А я сейчас «Отче наш» вслух прочту. Не возражаете?

Наталье Сергеевне никто не ответил. Голос её чуть-чуть дрожал:

– Отче наш, иже еси на небесех…

Наталья Сергеевна закончила читать молитву, и в вагоне воцарилась тревожная, густая, душная тишина.

37

Не совсем лирическое отступление № 6

А вдруг и правда всё? Всё?

Всё!

Но ведь есть ещё время! Есть ещё несколько часов… а может, несколько минут… Есть они, есть! Возможно, у тех, кто ехал в соседнем вагоне, не было и этих часов или этих минут.

А у вас – есть. То есть у нас – есть. Есть!

Может быть, это не случайно?

Может быть, сам Бог, по милости своей, даёт нам последний шанс? Шанс что-то понять и что-то изменить в своей жизни, так неожиданно подошедшей к концу.

Потому что конец – это всегда неожиданно для человека. Почти всегда. Человеку уже под восемьдесят, но смерть – она неожиданна и для него, поверьте. И уходить в восемьдесят так же больно, как и в восемнадцать. Почти всем. Поверьте…