Поедательницы пирожных
Шрифт:
Савелий Триллер тоже поднялся, бросился к Марьянову и снова стал энергично трясти его руку.
— Я был безмерно расстроен вашим скепсисом и даже не мог спать. Ведь за такое отношение к тайным знаниям вас может постигнуть кара. Понимаете? Нет, не я, высший разум покарает вас! Может случиться что-нибудь весьма трагическое. С целью наставить вас на путь истинный. Но теперь, мне кажется, я смог вам кое-что разъяснить и направить на верный путь. Вы найдете его не сразу, но тут я, увы, бессилен. Однако знаю — Космос поможет вам прийти к истине. Вы — один из тех, кто в пути! Поверьте, я это вижу своим третьим глазом!
— Да-да, —
— Стойте! — вдруг страшным голосом воскликнул Триллер и вытянул вперед руку. — Что это?
Марьянов проследил за указующим перстом экстрасенса.
— Это пирожные, Савелий Львович. Корзиночки. Вы любите пирожные? Угощайтесь, возьмите с собой, дома чайку попьете.
— Вы их едите? — все тем же страшным голосом спросил Триллер.
— Допустим, — соврал Марьянов, чтобы избежать долгих объяснений. Он хотел побыстрее выставить гостя из дома, опасаясь, как бы притихшая Нателла не начала второе отделение своего сольного концерта.
— Не ешьте! Это яд! Страшный яд! Соль и сахар — белая смерть. Пирожные и конфеты — квинтэссенция белой смерти.
— Я не буду есть, — придав лицу нужную серьезность, пообещал Марьянов. — Скормлю собакам.
— Не надо! Собаки — это люди. В прошлом или будущем. Сейчас я знаю, что делать.
Триллер подошел вплотную к столу, поставил тарелочку с четырьмя пирожными поближе к себе. Затем стал перекладывать их с места на место, что-то негромко шепча. Потом он сделал над блюдом несколько странных пассов и подул на пирожные.
— Все, — с удовлетворением сообщил он Марьянову. — Я нейтрализовал особо опасные ферменты. Теперь этот сахар безвреден. Даже наоборот — эти пирожные заряжены таким количеством позитивной энергии, что я бы рекомендовал вам съесть их все. Это будет колоссальный заряд, которого вам хватит на месяц активной жизни.
И донельзя гордый собой кудесник наконец-то направился к выходу.
Тщательно заперев за Триллером калитку, Марьянов в изнеможении опустился прямо на траву рядом с благоухающими кустами роз. Уже темнело, но Родиону казалось, что этот долгий день не закончится никогда. Сейчас ему хотелось одного — избавиться от Нателлы, которая подозрительно затихла наверху. Что делать потом, Родион не знал. Отправиться в Завидово и выяснять отношения с женой? Или сразу ехать домой к Лене в надежде, что она захочет с ним разговаривать? Да, конечно, к Лене.
Посидев еще немного, он поднялся, отряхнул брюки и направился было к дому, но вдруг тишину летнего вечера нарушил долгий и резкий автомобильный сигнал. После секундной паузы сигнал повторился снова, затем еще и еще.
«К соседям, наверное, опять компания прикатила, — рассеяно подумал Родион. — Теперь уже и по будням веселятся, делать-то нечего…»
Соседом справа у Марьянова был какой-то чин с таможни, угрюмый и неприветливый субъект, который, купив два года назад этот участок и быстро выстроив на нем жуткого вида трехэтажный замок, отдал его в безраздельное пользование своему единственному и горячо любимому сыну.
А этот двадцатилетний Митрофанушка, последовательно изгнанный из всех лучших зарубежных и отечественных вузов, с наступлением лета частенько превращал загородную резиденцию в некую
— Энибади хоум? — вдруг послышался нежный, певучий и чуть насмешливый голос. Затем в калитку вежливо постучали.
Марьянов, вздрогнув от неожиданности, резко повернулся на звук.
— Хозяин, отопри! Родька, ты дома, или это была шутка? — снова раздался все тот же голос.
Обалдевший Марьянов, отказываясь верить происходящему, чуть ли не бегом бросился к калитке.
— Ты?! — невольно вырвалось у Родиона, хотя он уже знал, кого сейчас увидит.
— Конечно я! — Лена Божок впорхнула в приоткрытую калитку и, легонько взвизгнув, повисла на шее у Марьянова.
— Родька, дорогой, как я рада тебя видеть! Совсем не изменился, даже похорошел! Слушай, здорово выглядишь. Видишь, я дорогу сюда не забыла, хотя немножко поплутала здесь, в поселке. Ничего, что я машину перед воротами оставила? А ты? Ты рад?
Все это Лена выпалила, болтая ногами и не разжимая рук, сомкнутых вокруг мощной марьяновской шеи.
— Рад, — с трудом выдавил тот, делая безуспешные попытки высвободится из ласковых, но крепких объятий. — Очень.
— Правда? Я так скучала по тебе, мне так необходима была твоя поддержка, и вдруг раз — ты звонишь. Прямо чудо какое-то!
— Действительно, чудо, — покорно согласился Родион, которому в конце концов удалось осторожненько поставить Лену на землю.
«Настоящее чудо, — тоскливо подумал Марьянов, — это если Лена и Нателла сейчас не столкнутся нос к носу». Если же чуда не произойдет, его в ближайшие минуты ожидает нечто, сопоставимое с ураганом, разрушившим Флориду, или атомной бомбардировкой, после которой от всего живого остается лишь серый пепел. Экспансивная Нателла, которая, кажется, всерьез рассчитывала оказаться с Марьяновым в одной постели, и экспрессивная Лена, до сих пор, как догадывался Родион, считающая его своей собственностью, пусть даже и сданной в лизинг на длительный срок, наверняка сойдутся в жестоком поединке, исход которого совершенно непредсказуем. Что было делать? Если честно, Марьянов как-то неожиданно для себя растерялся.
— Лен, послушай, — спросил он, — а что с твоим телефоном? Связь прервалась, а я звонил, хотел тебе объяснить ситуацию…
— Знаешь, я его случайно выронила, он упал в лужу. Она глубокая, сволочь, оказалась, в общем, трубка больше не работает. Но я все и так поняла — ты поехал на дачу и ждешь меня. Так?
«В луже телефон утопила. Господи, как это на нее похоже! Ничего не меняется», — подумал Родион, но промолчал. Не дождавшись ответа, Лена радостно продолжила:
— Как здорово ты придумал! Все лучше, чем сидеть в ресторанах или офисе. Так все надоело. И проблемы эти… А тут хорошо, я же помню. И поговорим спокойно, и расслабимся.
Она радостно рассмеялась и схватила Родиона под руку, намереваясь идти в дом.
— Давай лучше в лес пойдем, чем в доме сидеть! — неожиданно предложил Марьянов, думая о полуголой Нателле. — Поговорим на свежем воздухе.
— В лес? — изумилась Лена. — На ночь глядя? Чтобы нас там комары сожрали? Мне еще жить хочется, невзирая на все проблемы. Нет, ни за что! И я пить хочу. У меня в машине куда-то бутылка с минералкой укатилась, наверное, под сидение. Я всю дорогу, пока сюда добиралась, мучилась. Водички бы!