Поединок. Выпуск 14
Шрифт:
И адмирал активно включился в разговор своих коллег по комитету. Речь шла о том, чтобы просить президента выступить с речью при спуске на воду двух новых лодок-ракетоносцев, которые должны войти в состав 7-го флота.
Кадзуо Яманэ попытался определить, не пробита ли голова, и тут же отдернул руку. Малейшее прикосновение к затылку причиняло невыносимую боль.
Проклятый таксист здорово стукнул его по голове. Левой рукой Яманэ проверил карманы пиджака — пусто, бумажник, водительское удостоверение исчезли.
Кадзуо сделал несколько шагов. Ничего, передвигаться он может. Значит, обошлось
На шоссе Яманэ старался стать левым боком к движению. Человека с проломленной головой таксист не захочет везти. Однако первая же машина с красным огоньком затормозила, задняя дверь открылась.
В гостинице Яманэ сразу поднялся в свой номер, разделся, промыл голову холодной водой, продезинфицировал одеколоном. Выйдя из ванной, позвонил по телефону в соседний номер. Летчик не снял трубку. Кадзуо оделся и вышел в коридор.
Летчик дверь не открывал и не откликался. Яманэ спустился вниз.
— Нет, нет, гость из 202-го номера не выходил, — убежденно ответил клерк за стойкой,
Яманэ все же уговорил администратора подняться на второй этаж и проверить, не случилось ли чего с постояльцем.
Номер был пуст.
Яманэ бросился на базу. Наученный горьким опытом, он сел не в первое же такси, остановившееся по его знаку, а в третье.
Он ехал в Ацуги, понимая, что безнадежно опоздал.
И опять голубая гладь моря открылась перед ним. Он уже был почти у самой базы, когда увидел поднявшийся в воздух вертолет марки В107А со знакомым номером из шести арабских цифр: первая означала год выпуска, вторая — тип летательного средства, третья — боевое предназначение, три последние — бортовой номер.
Вертолет сделал большой круг над заливом и оказался в опасной близости от только что взлетевшего самолета с опознавательными знаками ВВС США. «Что же он делает?» — вырвалось у Яманэ, В этот момент вертолет взорвался.
Капитан второго ранга Катаока мельком выглянул в окно диспетчерской вышки. Поручение было выполнено: последние, кто знал о пассажирах «Эндрю Макферсон», последовали за экипажем американской подводной лодки. Теперь все они в пучине морской.
По обе стороны от спикера палаты представителей на возвышении установлен ряд кресел для министров. Премьер-министр располагается справа от спикера, его заместитель — слева. Поближе к главе правительства усаживаются министры иностранных дел и финансов, генеральный секретарь кабинета. Министерский ярус кресел неофициально называется «хинадан» — полка с куклами, по аналогии с куклами, которые выставляются в домах третьего марта, в день девочек. Такие наборы кукол — непременная принадлежность семьи. Вот и министры сидят в своих креслах точь-в-точь как куклы.
Инспектор Акидзуки стоял в пустом зале для заседаний палаты представителей. Прикрыв глаза, инспектор представил себе зал, полный людей (палата представителей насчитывает пятьсот одиннадцать человек). Консервативная партия — в левой части зала. На передних рядах — депутаты, начинающие свою парламентскую карьеру. На задних — руководители фракций, бывшие министры. Посредине — партийные функционеры, чья роль — дирижировать действиями парламентариев-консерваторов.
Справа — депутаты от оппозиции. Где-то там было кресло Нирадзаки. Обличения Нирадзаки ни к чему не привели. Люди,
«Я много раз говорил ему, что один в поле не воин, — услышал Акидзуки голос бывшего адвоката Эдогава. — Мои друзья, которые могли бы вместе с ним провести расследование ракетно-ядерной программы, казались ему чересчур красными. Что делать, предрассудки живучи. В одиночку он ничего не сумел сделать, хотя мог многое. Зато убить его оказалось проще простого. Вы никогда не найдете его убийц. Ни ваше начальство, ни их политические хозяева не хотят, чтобы убийцы нашлись. Ведь преступников следует искать на самом верху нашей политической системы. Подумайте об этом, инспектор».
Акидзуки сунул руки в карманы и стремительно двинулся к выходу. Он шел между рядами пустых кресел, которые, казалось, внимательно следили за каждым его шагом. Скорее уйти отсюда! И Акидзуки сначала тихо, а потом громче, не боясь пугающей тишины зала и оставшейся за спиной полки для кукол, стал читать нараспев танка Какиномото Хитомаро:
Вздымается волна из белых облаков, Как в дальнем море, средь небесной вышины, И вижу я — Скрывается, плывя, В лесу полночных звезд — ладья луны.Николай Леонов
«Здравствуйте! Пограничный контроль!»
Они сидели в подвале предназначенного на снос дома, пили водку. Точнее, пили двое. Интеллигент лишь пригубливал да наливал. Дружки, «взявшие» где-то золотую церковную утварь, пригласили его для разговора, он слушал их рваную, порой бессмысленную речь и ждал. Увидев золото, он понял, что оно будет принадлежать ему, а дружки свой многогрешный жизненный путь закончили. Теперь вопрос, как осуществить принятое решение. Конечно, лучше всего их из этого подвала не выпускать.
Преступники не знали путей реализации золота, потому и обратились к Интеллигенту, предложив положенную треть.
Интеллигент был уверен, что уже объявлен розыск. В стране сбыть ничего не удастся. Да и треть его не устраивала. Он вроде бы задумался, начал лениво торговаться. Дружки нервничали, объяснили: за ними сторож, который остался там, на месте, а впереди у них — вышка, мол, надо торопиться. И тут они совершили последнюю ошибку, показали полуржавый ТТ, который и был виновным в смерти сторожа. Интеллигент сказал, что, мол, его мажут в «мокрое», вырвал пистолет как единственную улику, стал искать, куда его выбросить, и дважды выстрелил.
Стакан, из которого он пил, Интеллигент вымыл и ушел к своей временной сожительнице решать извечно сложный вопрос, как жить дальше.
Рельсы пересекались, электровоз мягко вздрагивал, переходя с одного пути на другой. Ажурная металлическая арка медленно наплывала, и все крупнее и четче становились буквы на ее своде: СССР.
Состав, нырнув под арку, покатился вдоль перрона, на котором на равных интервалах стояли молодые, подтянутые пограничники. Состав вздрогнул и остановился, пограничники одновременно вспрыгнули на площадки.