Поединок. Выпуск 3
Шрифт:
Я застал всех в сборе. Дежурный по станции, старшина, Василий и пассажиры. И уже раздавались вопросы:
— Что случилось?
— Кто убежал?
— Ограбили? Кого ограбили?
Василий подошел к окну и приподнял белую занавеску. Оглянулся на меня. Поднял руку и что-то растер на пальцах. Я его понял, закрыл за собой дверь в купе. Василий тихо сказал:
— Окно открывали на ходу поезда... Крупная пыль на занавесках...
Я попросил его осмотреть все на месте, назначил встречу в Рязани. Вышли на перрон.
Вот именно это все мне и не нравилось: люди, тревога. А этот господин имеет возможность наблюдать
Поезд тронулся. Я пошел с сержантом в милицейскую комнату. В комнате надрывался телефон. Артюхин снял трубку. И вдруг изменился в лице. Прикрыв мембрану, с испугом доложил:
— Звонят из Дома приезжих... Тут, недалеко... От Дома приезжих угнали грузовую машину... Только что угнали... Притыков?
— Притыков! — ответил я старшине, не желая посвящать его во все сложности этого дела.
Ну хоть здесь мы не попали впросак. Незнакомец незаметно вышел из другого вагона, затерялся в темноте, наткнулся на машину и погнал ее. Стало быть, он не видел нашей суеты.
— Ну, это мы догоним! — воскликнул бодро старшина.
— Догоним! — успокоил я его.
— Мы сейчас на посты сообщим!
— Я сам сообщу! — унял я его рвение.
Не расскажешь же старшине милиции, какие в ту минуту одолевали меня противоречия. Василий заметил в купе пыль на белых занавесках. Разбитая бутылка, разбитый стакан... Он высказал предположение, что в купе открывалось окно. Если оно открывалось, то совершено преступление...
Подъехала «Волга». Я вышел навстречу Авдюшину. Он сразу начал с машины. На переезде он встретил показавшийся ему подозрительным самосвал ЗИЛ-130, хотел было его задержать, но торопился ко мне.
— Вы разглядели кабину самосвала? — спросил я Авдюшина.
— Мы ослепили его встречным светом на переезде... В кабине сидел один человек за рулем... Мне показалось, товарищ полковник, что водитель похож на того, кого вы ищете.
— На кого? На Притыкова или на Гусейнова?
— Не на Притыкова... Притыков маленького росточка... Этот высок, у него восточный тип лица... Поэтому я и хотел задержать... Не знал... Не было вашей команды. Но мы его догоним! Немедленно догоним! Здесь он никуда не уйдет! У нас отличные посты ГАИ...
Я оглянулся на старшину милиции Артюхина. Все равно он узнает о находке... На него можно было рассчитывать в такой мелочи. Я попросил его связаться с дежурным по станции Проня и организовать тщательный осмотр перегона между Шиловым и Проней. Искать надлежало труп выброшенного из поезда человека...
Старшина милиции побежал к селектору, Авдюшин — к машине. Я тоже сел в машину.
Авдюшин не напрасно утверждал, что посты ГАИ у них отличные. Он тут же из машины связался по рации с постами в Кирицах и Соколовке. Куда бы ни свернул с проселка самосвал, налево или направо, он был бы перехвачен. Радиоволны опередили его сразу и намного.
Ночь... Выпала на асфальт роса. Мы остановились у въезда на шоссе и вышли из машины.
Покрышки самосвала наволокли с проселка пыль на мокрый асфальт и четко пропечатали следы. Самосвал повернул направо к Рязани.
К Рязани... К областному центру, к железнодорожному узлу, к точке, где он мог встретить несколько милицейских постов. Не может быть, чтобы он сворачивал по наитию, не обдумав, куда свернуть. Если бы он почувствовал, что кто-то идет по его следу, он повернул бы налево, подальше
Мы выехали на шоссе. Шофер нажал на акселератор, стрелка спидометра склонилась до отказа вправо, До Рязани было пятьдесят километров. Мы должны были догнать его где-то на полпути.
Авдюшин вызвал навстречу оперативную машину ГАИ. Мы его взяли бы в коробочку. Действительно, деваться ему было некуда. Оставалось одно — бросить машину и скрыться в поле. На всем пути от Прони и до Рязани леса не было.
Я чувствовал, как шофером и Авдюшиным овладевает азарт погони. У меня азарт проходил. Я понимал, что еще несколько минут, и случится непоправимое. Если мы возьмем его, обрубаются все спрятанные концы этого дела. Все дальнейшие комбинации будут исключены!
Я решил прекратить преследование, чтобы опередить его в пока еще предполагаемом пересечении наших путей.
Что позволяло мне идти на риск вообще? Кто же ему сказал, что Шкаликов жив? Кто ему указал его адрес? У Шкаликова фотография и журналы со статьями Раскольцева... Конечно же без чьей-то помощи Сальге не нашел бы Шкаликова... этот второй фон пока еще смутно прорисовывался. Я решился на риск. Очень крупным представлялось мне это дело.
Я попросил Авдюшина включить рацию и приказать встречной оперативной машине не останавливаясь следовать нам навстречу. Не останавливаясь и не задерживая самосвала. Авдюшин не удержался:
— Товарищ полковник, вы за наших товарищей из ГАИ боитесь?
Я не ответил.
— Передайте также на пост в Соколовку, — продолжал я, — и на все посты ГАИ, чтобы этот самосвал нигде и ни при каких обстоятельствах не задерживали...
Авдюшин понял наконец, что начинается наша операция.
Я еще, правда, смутно себе представлял, как она начнется, но ход событий подсказывал ее начало.
Случайность? Такая же случайность, как и с обращением в милицию Шкаликовой? Нет! Серия случайностей — это уже система. Система ответственности советского человека, когда он встречается с явлениями, не укладывающимися в житейские нормы.
Не случайно, а только в силу своей добросовестности и чувства ответственности милиционер Рыжиков нашел след...
Он очень переживал свою ошибку с паспортом Гусейнова, хотя ошибиться было не мудрено. Паспорт был изготовлен отлично.
История с протоколом вообще подвела Сальге. Он приехал в село к Притыкову. Как мы знаем, Притыкова не оказалось. Сальге нужно было ухватиться за его след. А может быть, и просто проголодался. Он отправился в колхозную чайную. Разговорился за столиком с местным жителем и решил угостить его водкой для более задушевной беседы. Подошел к стойке. Заказал две порции водки. Пока рассчитывался, из-за его спины протянулась чья-то рука, схватила стакан... Сальге оглянулся. Невзрачный человек допивал большими глотками его водку. Буфетчица подняла крик. Оказывается, это был давний и излюбленный прием окончательно спившегося человека. Вызвали милицию, хотя Сальге просил не обращать внимания, отказался от всяких претензий. Но никто за Сальге и за его потерю не переживал. Всем надоела назойливость пьяницы. Пришел Рыжиков и составил протокол. Сальге пришлось предъявить паспорт как пострадавшему. А когда Рыжиков узнал, что Гусейнов ищет Притыкова, сказал ему, что тот оформился проводником на железную дорогу...