Поэма
Шрифт:
– Ты права, - покачалась моя голова, - но так или иначе это всё же, должно быть, знак.
Я рассказал ей про Паскаля, который держал голубей.
– Вчера я позвонил ему и сказал, что еду на "бархатную гору" с самой красивой девушкой на свете...
– Так и сказал?
– недовольно закатились глаза собеседницы.
– Да!
– довольный парировал я, - и попросил его одолжить нам машину - автобусы допоздна не ходят, а отсюда так хорошо видены закат и звёзды. Я настаивал
– А вдруг это не он? Пошли посмотрим, хорошо бы вернуться в город не очень поздно.
Мы неспешно побрели дальше по дороге.
– Завтра я уезжа..., - не успела договорить Эмма через несколько мгновений, она обо что-то запнулась и стала падать, моя рука быстро схватила и удержала её.
– Сильно ушиблась?
– спросил я, осматривая пострадавшую.
– Нет, - едва смогла выговорить застывшая на месте Эмма.
– Чёртовы камни!
– негодуя в сердцах, пригрозил я карликовым валунам на дороге.
Эмма ударилась пальцем, а может быть и самим ногтем, решил я - её глаза заслезились. Мысль взять спутницу на руки следовало отбросить - она не любила этого - но попытка не пытка:
– Взять бы тебя на руки, да ты, должно быть, тяжёлая, - поддразнил я.
– Ну спасибо!
– наконец-то ожила Эмма, глубоко вздохнув.
– Сама дойду, - добавила она, беря меня под руку.
С десяток шагов Эмма и моё терпение сильно хромали, после чего я стремительно, но осторожно взял спутницу на руки:
– Кто-то хотел вернуться пораньше, - заявила решимость, не терпящая препирательств.
Впрочем, мы не стали передвигаться намного быстрее, ценный груз требовал внимательности.
– Небожительница!
– заявил я чуть погодя, - такую лёгкую самое тонкое облако удержит!
– Ага, - подхватила Эмма, - на меня и весы (почти) не реагируют.
– Если на их вторую чашу осторожно опустить пушинку, то тебя сильно подбросит!
Солнце уже начало падать на горизонт - до заката оставалось около часа. Оно было скрыто за огромной взбитой тучей, его лучи, проходящие через сложные лабиринты многослойного препятствия, несколько раз отражались от их стенок, усиливались, и наконец выходили в причудливое отверстие впереди.
– Похоже на бегемота, - заметила Эмма по поводу светящейся дыры на теле тучи.
Границы лучей, повсеместно просвечивающих это животное, были отчётливо видны на фоне тёмно-синего неба. По мере опускания солнца лучи постепенно скользили по раскинутой перед нами долине, словно кого-то внимательно ища. Они подвигались всё ближе и ближе к нам. Смутное волнение охватило наши сердца: "что сейчас произойдёт?", - витал в них немой вопрос; зрелище загипнотизировало
Вскоре, продолжив путь, мы, действительно, обнаружили машину Паскаля, она была открыта, ключи доверчиво торчали из замка зажигания. Отыскав немного съестных припасов, мы устроили небольшой пикник прямо на длинном капоте автомобиля. Постепенно закат одной звезды привлёк сияние других, падение которых в свою очередь изредка привносило в нашу оживлённую беседу упоительное затишье молчанья.
IX
На следующий день, я проснулся довольно рано - впрочем, "рано" было заимствовано из лексикона лентяя - нужно было вернуть машину. Всё ещё находясь под эйфорией вчерашнего дня и вечера, под эгидой счастья я спустился вниз, как, вдруг, моё расплывчатое внимание отрезвило белое пятно на тёмном паркете.
"Это было чудесное лето, Джозеф! Если признаться, лучшее лето в моей жизни... Никто и никогда не чувствовал меня так, как это получалось у тебя (и это касается не только танцев). Но сегодня я уезжаю."
Остаток записки был прочитан мной уже в такси, садиться за руль самому казалось невозможным.
"Мы жители разных городов, стран, но дело не в этом. Разве ты не видишь, что мы сделали с друг другом? Твоя школа опустела, а я ослепла так, что словно и не была ни в одном из музеев. Тебе не следует забывать о своих целях, какими бы они ни были. А мне. Все считают, что мне следует чего-то там добиться, но я теряюсь в догадках чего именно, кажется невозможным остановить свой выбор на чем-то определённом. Взять даже Париж, он великолепен, но мир так огромен, разве стоит себя ограничивать?
Быть может наши чувства со временем превратятся в приятные - словно запах земляники - воспоминания?
Мой Джозеф, мой любимый Париж, прощай!"
Не только негодование царило в моём сердце по дороге в аэропорт, крушение надежд и оборванная жизнь невыносимой пустотой замораживали и его, и всё моё естество. Лишь тогда мне вспомнилось, как Эмма мимолётом перед падением сказала, что уедет. "Почему я не придал вчера этому значения? Только ли из-за её падения? Может быть, как кто-то видит то, что хочет видеть, так и я не слышал, чего не хотел слышать?" - вспыхивали вопросы в моей голове, - "но неужели она настолько бесчувственна?"
На ватных ногах пришлось бегать мне по зданию огромного аэропорта, пока, наконец, я не отыскал Эмму. В конце концов увидев её, я замер в немом вопросе. Её зарёванное лицо - как кощунственно это ни звучит - было лучшим доказательством что у нас по-прежнему всё хорошо. Увидев меня, она отвернулась, угрюмо наклонив голову, но её острый носик словно непоседливый ребёнок продолжал наблюдать за мной из-за укрытия волос. Я продолжал стоять неподалёку.
– Эмма, - позвал я.
– Неужели принцессы прощаются так?