Поэты 1880–1890-х годов

Мережковский Дмитрий Сергеевич

1. «Протестуй, пока ты в силах…»

Протестуй, пока ты в силах, Свеж и громок голос твой, Протестуй, пока есть в жилах Капля крови молодой! Опыт жизни, время, лета Сердце медленно черствят, Подчиняют воле света, С злом и пошлостью мирят. И, дряхлея постепенно Средь житейской суеты, Как все люди, несомненно, Примиришься с нею ты. Иль бессильно пред судьбою Склонишь голову свою И почувствуешь с тоскою, Что не воин ты в бою. Может быть, твой ум свободный Блеск свой прежний сохранит. Но к чему тот блеск холодный, Если сердце догорит? Без его огня и страсти Ум бессилен и несмел: Это — царь, лишенный власти, Вера мертвая без дел! Протестуй! Не то ты скоро, Точно вол, свой воз попрешь И,

в сознании позора, Под ярмом своим вздохнешь. <1876>

2. «Что ты волнуешься, мятешься…»

1

Что ты волнуешься, мятешься, Тревогой вечною томим? Куда неудержимо рвешься Ты сердцем жаждущим своим? Какое радужное знамя Тебя сквозь мрак густой манит? Какая искра, что за пламя Еще в груди твоей горит? Ужель тот злобный, мрачный гений, Что путь твой тернием покрыл, Не мог унять твоих стремлений, Твоих кумиров не разбил? Скажи мне, в чем твоя опора, Где тайна бодрости твоей, Огнем сверкающего взора Среди напастей и скорбей?

2

К чему стремлюсь и чем согрета Моя трепещущая грудь? Я жажду правды, жажду света И направляю к ним свой путь. Тот путь тяжел; но средь страданья Я головы не преклоню: Опора мне — воспоминанья, Что я в душе своей храню. Как солнца свет, как звезды ночи, Они сияют мне во тьме, Слезами наполняют очи И будят мысль в моем уме. Их благодатное сиянье Отраду, бодрость в душу льет, Внушая сердцу упованье, Что в мире правда не умрет. Я знал людей добра и света, И мысль о них меня живит, Вот чем душа моя согрета, Вот отчего мой взор горит! 1880

3. КУБОК ЖИЗНИ

Вариация на мотив из Лонгфелло

Я выпил кубок жизни нашей, Всё испытал, всё перенес, И над пустой сижу я чашей, С глазами, тусклыми от слез. В ней нектар не играл душистый И не лилась через края, Сверкая пеной золотистой, Восторгов пламенных струя. В ней было много влаги жгучей, Что как фонтан из сердца бьет, Когда порыв скорбей могучий Его на части разорвет. Горька была мне эта влага! Напрасно думал я найти Мне в грезах снившиеся блага Среди житейского пути. Но в чаше мрачного страданья, Тревог и горестей моих Я замечал порой сверканье Каких-то искор золотых… Те искры весело сверкали, Волшебный жар в себе тая, И чудным блеском покрывали Поверхность мутного питья. Во мне являлся сил избыток, И, в жажде сердца моего, Я пил отравленный напиток, Забыв о горечи его. Душа внезапно озарялась, Весь мрак куда-то исчезал, И сердце сладко волновалось: Я грезил, веровал, мечтал. Минутно было опьяненье, Мгновенно гас мгновенный свет… Теперь — настало пробуждение, Теперь — и этих вспышек нет! Жизнь пронеслась, как сон несвязный, Претит мне хмель ее вина, И вижу я осадок грязный В той чаше, выпитой до дна… <1881>

4. МЕЧТЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

На мотив из Э. Манюэля

Вы, зиждители нового зданья, Изыскатели новых путей, Вы, светила добра и познанья, Провозвестники радостных дней; Вы, что истину в сердце носили, Вы, герои духовной борьбы, Что свой мозг так упорно трудили Над загадками нашей судьбы! Моя дума за вашей летала, Она вашею мыслью жила И нередко себя вопрошала: Где источник безумья и зла? Отчего, лишь в насилие веря И в потемках блуждая весь век, Превращается в дикого зверя, В неразумную тварь человек? Но восходит заря молодая Так прекрасно, роскошно, светло, Лучезарный свой свет проливая С высоты и на наше чело. Это ваша заря засияла, Слышим вашу мы кроткую речь! Превратим же мечи на орала, Разобьем ненавистный нам меч! Царство бога уже наступает, Ветхий мир возрождается вновь, — Не враждою, что всё разрушает,— Возродит его только любовь! Но… чу! Воздух ночной всколебался… Или это пригрезилось мне? Страшный грохот орудий раздался, Залп за залпом в ночной тишине… 1881

5. «Со знаменем любви и мира…»

Со знаменем любви и мира Идут их кроткие сыны На беспощадного кумира Вражды, раздора и войны. Насмешками их мир встречает, И, в ослепленьи вековом, Он фимиамы воскуряет Пред кровожадным божеством. Везде мечи, и кровь, и пламя, И меркнет вечный правды свет. Ее сияющее знамя Окрасилось в пурпурный цвет… И даже те, что жаждут мира И проповедуют любовь, Ждут благ от этого кумира И льют, во имя братства, кровь… <1891>

6. КОГДА ТЫ ХОЧЕШЬ ТРЕЗВЫМ ВЗГЛЯДОМ…

Когда ты хочешь трезвым взглядом Смотреть на жизнь и на людей, Не украшай ты их нарядом Живой фантазии своей. Не помышляй, чтобы на свете Был для великих душ простор, Что их дела не тонут в Лете, Что свят потомства приговор. Не думай, чтобы мощный гений Всегда с безумьем вел борьбу, Чтоб ряд позорных преступлений Вел всех к позорному столбу. Не создавай себе обманов, Не представляй в уме своем Эффектной битвой двух титанов Борьбу добра с могучим злом. Увы! великие душою Встречают тысячи преград, Их путь покрыт глубокой тьмою, Их сердце скорби пепелят. Потомство с глупым ослепленьем Позорит иль не признает Тех, чьим великим вдохновеньем И чьими жертвами живет. А гений часто не стыдится Быть пошлой глупости рабом И, льстя безумию, гордится Своим дурацким колпаком. Гигант страдает от пигмея, Властитель гибнет от раба, И часто гнусного злодея Венчает лаврами судьба… Не солнцем ярким после ночи Святая правда восстает, И света, блещущего в очи, На темный мир она не льет. Она порою лишь мелькает, Ее так редко видим мы, — Она блестит и исчезает Как луч минутный в бездне тьмы, Как в тучах светлые полоски, Как отраженье звезд в волне, Как фосфорические блестки На черной моря глубине… <1896>

7. ДУМЫ И ГРЕЗЫ

Моя дума всё вдаль порывается, Пока смерть не сомкнула мне вежд; Сердце всё еще глупо цепляется За обломки разбитых надежд. И, горя непонятною верою, Всё не хочет расстаться оно С тем, что разум безумной химерою И мечтою назвал уж давно. Так, порой лучезарным видением Очарованы в сладостном сне, Говорим мы потом с сожалением: «Это были лишь грезы одне!» Но упорно, с тоскливым желанием, Возвращается сердце не раз К этим грезам, что чудным сиянием На минуту наполнили нас… <1896>

8. ПОСЛЕ БИТВЫ

Даль была окутана серыми туманами; Шел я спотыкаючись, весь покрытый ранами; И ручья холодного струйкою гремучею Утолить надеялся жажду мою жгучую. Видел я поблизости эту струйку чистую Ручейка, бежавшего с пеной серебристою, — Падал он каскадами и пустыню голую Оглашал, играючи, песенкой веселою. И к нему тащился я… Дух изнемогающий Я в себе поддерживал мыслью ободряющей, Силой воли гаснувшей и желанья жадного,— Но не мог добраться я до ручья прохладного. Я упал беспомощно… В мыслях всё смешалося: Новое и старое, что вдали осталося, Образы минувшего, всё мной пережитое, Поле одинокое, трупами покрытое, Эти лица мертвые, звезды, ночь холодная, Зной затем полуденный и земля бесплодная, Путь по ней, мной пройденный, ручейка журчание И от жажды бешеной жгучее страдание… <1896>

9. НА БЕРЕГУ МОРЯ

Солнце ярко блещет, море тихо плещет, Небо нежит взоры теплой синевою… С сладостною ленью я прилег под тенью, Под обросшей мохом серою скалою. В этот полдень знойный, с негою спокойной, Я хочу природой только любоваться; Голубое море! на твоем просторе Я теперь желал бы в челноке качаться. Но челнок далёко, море так глубоко, С веслами не слажу, править не умею, Берег так пустынен, к дому путь мой длинен… И лежу один я с думою своею. В апатии праздной, под однообразный Говор волн, что плещут, пенясь и сверкая, Дума эта дремлет, смутно морю внемлет, Как под песню няни, тихо засыпая… Спи же, спи же, дума, чтоб не слышать шума Бури и тревоги, что во мне таится! Позабудь заботы, от своей работы Отдохни, чтоб силой свежей обновиться. Силы много надо; сон — одна отрада Для души, изнывшей в муке беспредельной, Усыпи мне, море, бешеное горе Надолго своею песнью колыбельной! Чтоб среди забвенья чудные виденья, Радужные грезы ум мой наполняли, Чтобы небо это, солнце с блеском света В глубину больного сердца проникали; Чтоб оно готово было к битве снова, С силами собравшись, только что проснется,— Как тот парус белый, что с надеждой смелой По волнам коварным весело несется. <1896>