Поезд из тупика
Шрифт:
В Константине Фёдоровиче меня поразили редкое в наше время отсутствие шаблонных фраз, искренность и в тоже время сдержанность. Поглощенный новой порцией раздумий, я развернул конфету, уронив фантик мимо урны. Возвращая мусор на положенное место, я нечаянно бросил взгляд на верхний комок листа ежедневника.
Меня удивило слово «дегражданство», которое угадывалось в искаженных свернутой бумагой буквах. Я уже слышал, его только не помню где. Уклоняясь от зубов урны, я извлёк на-гора выброшенные записи Константина Федоровича. Урна недовольно захрапела, лишившись законной порции целлюлозы. Развернув листики, я прочел текст, написанный мелким почерком, где
«Взрослые потешаются над детьми, старательно сооружающими хрупкие, далекие от золотого сечения конструкции. Занятие, поглощающие ребёнка с головой, старшие клеймят "детской забавой". Да вот беда, взрослые отнюдь не чураются заниматься подобным, строя неимоверной высоты воздушные замки у алтаря серьезности, целуя стопы бога амбиций. И вот здесь мы подходим к огромной пропасти, разделяющей динамичный, полный фантасмагорий мир детей и пропахший затхлостью, навеки застывший бесформенным слитком, покрытым изрядным слоем ритуальной мишуры, миром выросших детей…
При мысли об этом снисходительное отношение к младшему поколению разбивается как чашка, нечаянно выскользнувшая из объятий холеных пальцев на мраморный пол…».
Вот уж прав был Руслан Ярославович, описывая дегражданство как чрезвычайно редкое явление…
На втором листе поверх многократно вытертых карандашом надписей было написано:
«Высокий рейтинг популярности сериалов всевозможных жанров можно отчасти объяснить одиночеством, захлестнувшим всех и каждого.
С кем бы мы ни были, мы никогда не преодолеем пропасть непонимания, возникающую между двумя пытающимися сблизиться людьми.
А сериалы дарят нам знакомые лица, привычные голоса и характеры.
Но самое главное, любимые герои всегда рядом, им не нужно ничего объяснять, они не нудят и ничего не требуют взамен кроме пристального взгляда на экран, который действует как глоток любимого напитка…
На самом деле человек тотально одинок. Всего его поступки – попытки выбраться из глубокой пропасти отчаяния, на дне которой он одиноко свернулся клубочком. Чтобы ни делал человек – строил козни, обливал грязью за спиной, утомлял советами или приторной услужливостью и прочее, прочее, прочее, она делает только по причине жесткого непринятия одиночества, базирующегося на эгоцентризме. Последний, очевидно, был единственным надежным механизмом обеспечения выживания индивида в суровом мире животных страстей, из которого человек, вопреки семимильному научно-техническому прогрессу, выбирается крайне неторопливо…
Мы словно живём в Гудвиновском изумрудном городе, только тамошние жители носили всего лишь одни очки, создающие иллюзию действительности. А нам доводится иметь тьму очков, подменяющих правду.
Одни очки мы надеваем сами, захлебываясь самообманом по поводу любви, счастья, всеобщей свободе, заботливых властьимущих, всемогущим боженьке, входящем в наш мир исключительно чрез помпезные храмы…
Другие очки всучивают нам сидящие на троне подлецы и их свита из разношерстных тружеников теле-, радио-, пиар-, газетных поприщ..
Да что там говорить нам нравится обман…
Мы фотографируется в заведомо задуманных позах, с заготовленными жестами и улыбками…
Мы безжалостно редактируем свои снимки, убивая в них частичку жизни…
На празднествах произносим пожелания, коим вовек не сбыться, расточая вокруг фальшивые улыбки, искрясь непонятной радостью…
Начиная новые отношения, мы полагаем, что они будут длиться вечно и что мы, наконец, обрели ту самую эфемерную любовь…
Человек напоминает участника митинга, бегающего с транспарантом, пестрящим лозунгом: «ОБМАНИ МЕНЯ»!
Спрятав воскрешенные записки, на одной из полок шкафа подсобки я принялся наводить порядок в кабинете, пылинки выплясывали под моими руками, словно заправские танцоры, повинуясь воле искусного балетмейстера. Ну а не умеющие танцевать былинки, некогда бывшие частью макромира, в панике закатывались под мебель. Мне приходилось извлекать их оттуда влажной половой тряпкой, превращающей беглецов в потоки мертвой грязной жижи. Последнее явление, как по мне являло достойное резюме их жалкой, лишь кажущейся легкой жизни. Теперь после пережитого мной, возвращаясь к воспоминаниям об уборке я, дорогой читатель, кто обнаружил мои записи на пороге земель пустоши, не могу не вспоминать проклятый сад и его методичных работников.
В коридоре шум детей на переменах с завидным постоянством сменялся шумом конвейера образования. В этот день ко мне на уроки никто не приходил, замуч корректировала расписание, внося изменения в программу работы машины, стандартизирующей богорождённых, превращая их из уникальных, авторских шедевров в ширпотреб, угодный хозяйственным мужам. И пусть тартар поглотит союзников сверхагрессивного процесса, годами длящегося, на избранном вашим покорным слугой поприще.
Уроки мне предстояло провести завтра. Уходя из школы в первый день я вынес три по три пакета мусора со всевозможным хламом и тетрадками, помнящими времена томатного полотна и золотистых жительниц небес в количестве пятнадцати штук сошедших на хозяйственный пазл, собранный привычными для политиков методами.
Глава IV
Новые хищные вещи века
А что если…
…зло – добра избыток,
…добро же – зла излишек?
Тогда возможно…
…злой когда-то всех любил!
…добрый ненавидел.
Невозможно?
Пусть так!
Но даже белизна листа
Чернеет под светом луча....
К.Ф.
Домой я шёл намеренно длинной дорогой, небо рассыпало новый пакет снега на чёрную во всех смыслах планету. Белые хлопья, раскрывшись, словно купол парашюта, танцуя в звенящем от мороза воздухе, неспешно приземлялись поверх ранее спустившихся собратьев. Взрослые и дети, радуясь свежему урожаю небесной крупы, вывалялись в ней как поджаристые пончики в сахарной пудре.
Возле некоторых оживших окон, согревающих округу уютным светом, уже возвышались новорожденные снежные люди, дожидающиеся лучей полной луны, чтобы отправится на прогулку. Кто-то из них неизбежно влюбится в плиту и растает в ее объятиях, орошая кристально чистой водой засаленный пол кухни, а кто-то покажет мечтателю страну снеговиков, отправившись в полёт к ней.
Сняв перчатки, я слепил добротную снежку, и что есть сил, швырнул ее в неподалеку растущее дерево, украшенное снежным зайцем, расплющимся о ствол. Врезавшись в правое ухо снежка, сделала его непропорционально большим.