Поезда идут на Запад
Шрифт:
— А еще он каждый день покупает на вокзале в киоске газеты. Знаете для чего? Для того, чтобы брать из них разные сведения. Например, каков нынче в колхозах урожай, много ли будет хлеба…
— Все ведь покупают, не он один! — сказал Сережка. — По-твоему выходит, что каждый, кто читает газеты, шпион?
— Зачем каждый? Я же не говорю про других. Эх, ребята, ну не лежит у меня душа к этому человеку, хоть убей! Честное слово, подозрительный тип.
Мы с Сережкой ничего не могли ему возразить. Может, он ошибается, а может, и нет…
Мы
— Я знаю, эта тропинка ведет к пилораме. Там, — Сережка показал рукой вперед, — есть навес, под которым установлена такая круглая, как диск, пила…
— Циркульная, — пояснил Петька.
— Во, во! Циркульная. На ней распиливают бревна.
И в самом деле, примерно через четверть часа ходьбы незнакомец вывел нас на поляну, где был старенький навес с циркульной пилой. Возле нее стояли четыре женщины. Они, видимо, дожидались незнакомца. Он поздоровался с женщинами и пошел в дощатую будку. Через несколько минут в будке затарахтел двигатель, и незнакомец вышел из нее, вытирая тряпкой замасленные руки. Потом включил рубильник, укрепленный на мраморной дощечке на столбе с проводами, и пила стала крутиться. Ее круглый сверкающий диск завертелся быстро-быстро. Женщины взялись за работу. Пила запела, вгрызаясь в дерево. Полетели роем опилки.
— Все ясно, — сказал Сережка, когда мы повернули обратно. — Он работает мотористом. Самый обыкновенный человек. И нечего думать, что он — шпион.
Но Петька посмотрел на него презрительно:
— Эх ты, простота! Все шпионы состоят где-либо на службе, чтобы не вызывать подозрений. Он очень свободно мог пролезть в рабочие, обмануть начальство. Я-то знаю, я много читал книжек про шпионов!
Мы снова и снова приходили на пустырь и сидели у стен вагона чуть ли не до полуночи. Все хотели услышать, как работает радиостанция. Но незнакомец не подавал никаких признаков жизни. Что он там делал? Ведь жить на таком пустыре, все время сидя в своей берлоге, — с тоски умрешь!
Непонятная фигура. Мы назвали незнакомца Шито-крыто. Хотели было рассказать о наших подозрениях Василию, но раздумали: сначала надо разузнать все хорошенько.
Однажды мы ходили на Матвееву вырубку за черникой, вчетвером с Графом. Бродили по лесу целый день, наелись ягод так, что рты у нас стали черными и в животах ощущалась тяжесть. Набрали ягод и в корзинки. А потом увидели, что солнце уже клонится к закату, пора домой. Стали искать дорогу, по которой пришли, но дороги, в какую бы сторону мы ни совались, не было. Остановились на полянке, стали советоваться. Сережка сказал:
— Надо идти на юг. Солнце заходит на западе, стало быть юг вон там — он показал рукой на молоденький березняк.
— А почему на юг? — спросил Петька. — Может, на восток?
— Зачем на восток? Надо на юг. Постойте-ка! Слышите, паровоз гудит! Там путь, там и наша станция. Надо на юг. Айда скорее, пока солнце не зашло. А то в лесу придется ночевать!
Мы послушались Сережку и пошли на юг. Шли так быстро, что Граф еле поспевал за нами. Он споткнулся о пенек, упал и рассыпал ягоды. Но не заревел, а только крикнул:
— Э-э-эй, подождите!
Мы вернулись к нему, помогли собрать ягоды, и Сережка взял братишку за руку:
— Будешь запинаться — оставим тебя тут!
— Не оставите! Мамка тебя вздует, если оставите, — спокойно сказал Юрка.
— Да иди же скорее! Вон солнце уж совсем заходит! — поторапливал Сережка.
— Я же иду, — крикнул Граф. — И ты не дергай меня за руку. Чего ты все время дергаешь меня? П-п-пусти!
Но Сережка не выпускал Юркину руку и тащил его за собой так быстро, что голова у Юрки моталась из стороны в сторону.
Неожиданно мы вышли прямо на железнодорожное полотно. Перед нами в косых лучах солнца золотилась железная крыша водокачки на станции.
— Вот видите! — торжествующе воскликнул Сережка. — Я же говорил — надо идти на юг.
Проходя мимо пустыря, где стоял вагон, мы невольно замедлили шаги — так и подмывало подойти, посмотреть, что делает Шито-крыто. Но все очень устали и переглядывались, как бы спрашивая друг у друга — пойдем к вагону или нет?…
Петька сказал:
— Я не шибко устал. Пойду посмотрю, что там делается. Все равно почти по пути. Идем со мной, Колька.
— Идем, — согласился я.
— А ты, Сережка, веди Графа домой. Уже поздно, — Петька надел дужку корзинки на руку.
— Ладно. Мы пойдем домой. Вы ведь там недолго?
— Недолго. Пройдем мимо, посмотрим и тоже домой.
Вот и вагон. Мы подошли к нему со стороны двери и притаились в кустах. Вскоре дверь отворилась, и Шито-крыто осторожно спустился по лесенке, заперев замок. Мы переглянулись, куда же собрался этот домосед?
Перед тем, как выйти на тропинку, ведущую к поселку, Шито-крыто оглянулся, словно бы проверяя, все ли в порядке, поглубже натянул кепку на голову и зашагал по тропе мимо нас.
Петька жарко шепнул мне в ухо:
— Айда за ним. Только незаметно.
Немного выждав, мы пошли по тропе следом за Шито-крыто. Каблуки его сапог отчетливо стучали по сухой земле — один сильнее, другой мягче, потому что Шито-крыто хромал. Мы крались босиком и поэтому он не мог нас услышать. Он очень торопился и широко размахивал руками, припадая на левую ногу. Миновав перелесок, он пошел не по дороге, а направился задами, мимо огородов в поселок Грачи.
Спускались сумерки. В своей мешковатой одежде Шито-крыто напоминал огородное пугало. Прячась возле изгородей, заборов и деревьев, росших на усадьбах грачевцев, мы не отставали от него.