Поездка к Солнцу
Шрифт:
— Я с Нянькой пойду, — независимо сказал Андрейка.
Не глядя на Дулму, Андрейка, свистнув Няньке, пошёл в Пронькин лог.
Конечно, ему идти одному очень скучно.
Хотя Пронькин лог, по Андрейкиным расчётам, находился близко, хотя шум работающего трактора становился слышнее, хотя Андрейка уже не видел своих юрт — они скрылись за буграми, — а Пронькин лог тоже не показывался, Андрейка уже начал каяться, что пошёл один: лучше бы завтра съездил на Рыжике! Но и вернуться сейчас к юртам он не мог. Тем более, что впереди призывно стучал «Тимошин» мотор.
Где-то
И Андрейка спешил. Но времени, наверное, прошло много, потому что очень захотелось есть. И на степь стали ложиться вечерние тени.
Ветерок бежал по степи, прижимал к земле и без того короткую траву, обдувал Андрейкины горячие щёки, доносил всё громче и громче голос «Тимоши».
Андрейка поднимался на горку, Нянька позади. Сколько уж раз эти горки обманывали Андрейку! Ведь он хорошо помнил, что Пронькин лог за такой вот горкой.
Андрейка поднимался и видел опять перед собой степь и новую горку впереди. Хорошо ещё, если встречались копны сена.
Андрейка сразу вспоминал, что это Рыжик и другие лошади ходили здесь в сенокосилках, что это отец, Тудуп и другие колхозники косили, собирали и метали сено в копны.
Но вот Андрейка увидел знакомый зарод.
Всего дней десять назад комсомольцы приезжали сюда на воскресник и дружно, с песнями и шутками сметали этот зарод. Теперь уже было близко. Андрейка заспешил к зароду. Он обошёл его со всех сторон, но лестницы не было. К зароду были прислонены жерди, весь верх был укрыт ветками. Пойдёт дождь, и вода будет скатываться вниз. Хорошо бы забраться сейчас на зарод, но без лестницы это трудно. Андрейка постоял, понюхал, как сладко пахнет свежим сеном, и стал подниматься выше на сопку. Он уже не чувствовал усталости, и Нянька тоже повеселела. Она обогнала Андрейку, выскочила на вершину сопки и радостно залаяла. Ей не терпелось, чтобы хозяин взобрался поскорее.
Вот раскинулся Пронькин лог. Ух, как обрадовался Андрейка! Вот «Тимоша» тянет за собой комбайн, а рядом с комбайном пристроилась грузовая машина. Ветер свободно гуляет по Пронькиному логу и прижимает к земле несжатую пшеницу. Ветер тут разгулялся не на шутку.
Сколько же пшеницы выросло на прошлогодней целине, которую вспахал «Тимоша»! Узнал ли ты, «Тимоша», своего Андрейку? Это он протирал тряпками твой радиатор, это с ним так много разговаривал твой мотор.
Кто-то с комбайна заметил мальчика и стал размахивать руками. Может, человек и звал Андрейку, но из-за рокота мотора ничего не было слышно. Андрейка стал спускаться в долину. Вскоре он шёл уже по пшеничному полю. Пахло спелым, нагретым на солнце зерном и пылью. За комбайном клубилась пыль, и, просвечиваемая солнцем, она была похожа на облако.
Трактор остановился. Из кабины, наполовину высунувшись, смотрел дядя Суворов.
Потом он спрыгнул с подножки и побежал навстречу Андрейке.
— Здравствуй, парень! — на ходу закричал он.
— Сайн! — ответил Андрейка.
Дядя Костя подхватил Андрейку на плечо и понёс прямо к комбайну.
На
— Знакомься, Василий Иванович! — крикнул дядя Костя. — Это мой помощник Андрейка Нимаев. Мы здесь с ним в прошлом году целину поднимали.
— Здоров, здоров, товарищ помощник. Хорошо вспахал землю, ничего не скажешь. Пшеничка уродилась на славу.
Сидя на плече дяди Кости, Андрейка с гордостью оглядел Пронькин лог.
Да, кругом шумела пшеница. Только на небольшой поляне лежали кучки соломы. Андрейка знал, что здесь уже прошёл комбайн.
Кузов автомашины почти доверху был загружен зерном. Из кабины машины смотрел на Андрейку незнакомый паренёк-шофёр, почти такой же молоденький, как комбайнер Василий Иванович.
— Как же ты добрался до нас? — спросил дядя Костя. — Где же твой Рыжик?
— Папа на Рыжике к председателю уехал.
— Н-да… — Дядя Костя почесал в затылке. — А дома-то у тебя знают, что ты к нам пошёл?
— Дулма знает.
— А кто это такая Дулма?
— Сестра моя, — без запинки ответил Андрейка.
— Постой, постой, — удивился дядя Костя, — да у тебя и сестры никакой не было.
— Не было, — подтвердил Андрейка. — Бабушка Бутид умерла, Дулма сестрой стала.
— А-а, вот оно что! — сказал дядя Костя. — Теперь припоминаю. Этой весной чабанка Балбарова в наводнение попала.
— Ну да.
— А Дулма — та девочка, с которой ты ко мне приезжал в прошлом году? Я ещё её за парнишку принял?
Андрейка кивнул.
— Ну и задачку ты нам задал!.. — Дядя Костя задумался. — Я ведь тебя звал, думал, ты на Рыжике приедешь. А ты вон что придумал. Пешком шёл?
— Ага.
— Вот тебе и «ага»! — засмеялся дядя Костя. — Василий Иванович, что с парнем-то делать будем? Ведь вечер настаёт.
Василий Иванович крикнул:
— Пока светло, отправляй его обратно!
— Видишь, брат Андрей, ничего поделать не могу: начальство приказывает. Василий Иванович у нас мужчина строгий. Мы ведь всю ночь с фарами будем работать. Так что я тебя и проводить не смогу. Приезжай лучше завтра на Рыжике. Да пораньше! Давай как в прошлом году. Помнишь?
— Помню.
— То-то. Мы ведь теперь почти совсем не спим. Василий Иванович нам спать не даёт. Он у нас мужчина знаешь какой? Ого-го!
Андрейка уже с восторгом смотрел на «строгого мужчину» Василия Ивановича.
Вот какие молодые бывают на свете комбайнеры, и он уже начальник над дядей Костей!
— Так приедешь завтра?
— Приеду.
— Проголодался? — заботливо спросил дядя Костя. Он всё ещё держал Андрейку на плече. — Хочешь есть?
— Хочу.
— Кроме хлеба, у меня здесь ничего нет.
Дядя Костя понёс Андрейку к трактору, достал из кабины кусок хлеба и дал Андрейке. Разломив кусок, Андрейка бросил половину Няньке.
Дядя Костя сказал:
— Это ты правильно, парень. Недаром я тебя в друзья своему Афоне выбрал. Афоню-то не забыл?