Поездка к Солнцу
Шрифт:
Андрейка прислушался. Няньки не слышно. Лай прекратился. Зато слева раздались ржание и глухой топот копыт.
Андрейка обернулся и увидел Рыжика. Верхом на нём сидела Дулма. Андрейка сразу узнал её по яркому праздничному дэгылу и малахаю с пушистой красной кисточкой.
— Ду-улма-а, скорей! Ско-орей! — завопил изо всей силы Андрейка.
Дулма взмахнула плёткой, и скоро Рыжик домчал её до Андрейки.
— Там… Нянька… Лебедь… — бессвязно повторял Андрейка, показывая рукой в сторону. — Скорей, скорей! Нянька там!
Он заставил
Когда Рыжик вынес их на вершину, первое, что они увидели, — это была удаляющаяся легковая машина. Андрейка натянул повод и стал спускаться с сопки. Он искал глазами Няньку. Где же она? Ведь Нянька, завидя Рыжика, сама бросилась бы ему навстречу.
— Ня-анька! Ня-а-анька! — позвал Андрейка.
Что же это такое? Куда делась Нянька? Неужели её увезли в машине?
— Нянька, Нянька! — тоненьким голоском повторяла за Андрейкой Дулма.
Но всё молчало кругом, только дальше и дальше уходила машина. Вот Рыжик уже спустился в падушку. Андрейка погнал его по низине. Няньки нигде не было.
— Ня-анька!.. — призывал Андрейка.
Далёкое эхо, словно дразня, доносило протяжное «а-а-а-а!..». И снова становилось тихо.
Андрейка остановил Рыжика.
— Нянька! — позвал он уже негромко и совсем безнадёжно.
— Нянька-а-а! — жалобно, плачущим голосом вытягивала Дулма.
И вдруг справа от себя они услышали вздох и стон. Они сначала не поняли, кто это. Вечер совсем уже спустился в падушку. И всё же шагах в десяти от себя Андрейка и Дулма увидели Няньку. Нянька лежала на боку, вытянув ноги, — очень большая рыжая собака в некошеной траве.
Не помня, как это произошло, Андрейка оказался рядом с Нянькой. Она не шевелилась.
— Нянька, ты что. Нянька? — не веря своим глазам, прошептал Андрейка. Он быстро ощупал её мокрую голову и грудь.
На его руках алела кровь. Нянька была убита.
— Но-ока! — горько, не в силах сдержать ком, подступивший к горлу, позвал Андрейка и упал рядом с собакой.
Нока, Нока! Так звал тебя Андрейка, когда почти ничего ещё не умел говорить. Кто убил тебя, Нока? Кто, кто? Кто стрелял в лебедей? Кто уехал на машине? Кто этот человек?
Нока, Нока! Как теперь будет жить без тебя Андрейка?
— Андрейка! Андрейка же! — Дулма тормошила его. — Не надо, Андрейка!
Но он лежал на траве вниз лицом. Он тоже умер. Зачем ему жить без Няньки! Только сейчас он понял, что Няньку он любил больше всех. Умерла Нянька, и он, Андрейка, умер. Вот, оказывается, как умирают. Плачет Дулма. Тяжело дышит в затылок Рыжик. Андрейке жалко Андрейку. Но ещё больше ему жалко Няньку.
Что ты плачешь, Дулма? Разве ты можешь понять, как любил Андрейка свою собаку?
И вдруг сквозь всхлипывания Дулмы Андрейка снова услышал тяжёлый вздох и стон.
Он быстро, словно его кто-то с силой подбросил, вскочил на ноги и нагнулся над
— Пока! Нока! Пока! — несколько раз повторил Андрейка, гладя Няньку по голове.
Она не умерла! Она живая!
— Не плачь, Дулма, — сказал Андрейка твёрдым голосом мужчины. — Видишь, Нянька живая.
— Живая! — обрадовалась Дулма.
Андрейка подставил свою ладонь, и Нянька лизнула её. Это было так неожиданно, так хорошо, будто Нянька впервые за всю жизнь это сделала.
Андрейка проглотил ком, мешавший ему дышать и говорить.
— Папа приехал? — деловито спросил он, не глядя на Дулму.
— Приехал. Я села на Рыжика, за тобой поехала.
— Ладно, — сказал Андрейка и задумался.
Что же теперь делать? Нянька хоть и жива, но встать она не сможет. Оставить её здесь одну, а самому уехать к юртам? Нельзя. Ни за что Андрейка не оставит свою собаку. Значит, надо сделать так: пусть Дулма садится на Рыжика и скачет к юртам. Мама и Вера Андреевна, наверное, уже пригнали отару. Они запрягут в телегу Сивого и вместе с Дулмой приедут за Нянькой. А отец намётом на Рыжике в это время будет на ферме и позвонит в село дяде Куку.
Андрейка всё это наказал Дулме и заставил её повторить.
Когда Дулма уже сидела верхом на Рыжике, она спросила Андрейку:
— Как мы тебя искать будем? Совсем ночь будет.
— Скажи маме: это Алексеева падушка. Мы тут кочевали. Когда поедете, кричите. Я тоже кричать буду.
— Ладно, — послушно сказала Дулма. — Ты бояться будешь?
Андрейка презрительно хмыкнул: когда это и кого он боялся?
— Н-но! — сказал он повелительно.
И это значило, что Дулме нечего зря стоять на месте и пора ехать.
Дулма взмахнула плёткой.
— Я скоро! — крикнула она.
— Ладно.
Андрейка остался с Нянькой.
Он вспомнил о лебеде, который кружил в небе, — осмотрелся, но лебедя уже не было видно. Может быть, лебедь упал и разбился, а может, и улетел за стаей.
Хорошо, если он улетел.
Ночь быстро спускалась в падушку. Андрейка придвинулся поближе к Няньке, наклонился к её голове. Нянька тяжело дышала.
Андрейка быстро снял с себя дэгыл и рубашку, снова просунул руки в рукава дэгыла, подпоясался кушаком, а рубашкой стал вытирать Няньке морду.
— Нока, Нока! — повторял он без конца.
С Нянькой в степи
Последний раз солнце посветило Андрейке и спряталось за Верблюжьей сопкой. Его уже не было видно, а широкая полоса света всё ещё разливалась по небу. Но она так быстро исчезала, что в Алексеевой падушке ночь наступила гораздо скорее, чем хотелось бы Андрейке.
Конечно, когда ты один в степи, то какой бы храбрый ты ни был, всё-таки тебе страшно.