Поездка в Трансильванию
Шрифт:
– Это не мешает мне реально оценивать положение вещей, – возразил Тромбетти. – Почему нужно было создавать подлецу Иуде такую вселенскую славу и сохранять ему вечную жизнь? Даже в облике Дракулы. Пусть лучше мучается в аду, чем в нашем мире, так справедливее. Мне больше нравится библейская притча о том, что он не выдержал угрызений совести и покончил с собой. Даже с точки зрения Бога, это более правильно, чем оставлять его еще на две тысячи лет, заставляя пить кровь невинных, то есть давая ему возможность сотворить новое зло. Тогда в чем смысл легенды об Иуде Искариоте и его тридцати сребрениках? Получается, что он не только не раскаялся, а, наоборот,
– Если вас послушать, то Иуда просто несчастный человек, всего лишь сыгравший нужную роль, чтобы сделать Христа мучеником, – возмущенно произнес Панчулеску. – Вам не кажется, что это довольно спорное утверждение?
– Ничего подобного. Ведь Христос должен был заранее знать, как поступит каждый из его учеников. И он сознательно пошел на муки, страдая во имя всего человечества. Собственно, на этом и основана наша религия.
– Тогда можно оправдать любое преступление, – пробормотал Панчулеску. – Ведь верующий человек должен верить, что все заранее предначертано и все совершается по воле и желанию нашего Творца. Получается, что и преступления совершаются по Его воле?
– Полагаю, что он предлагает нам право выбора, – возразил Тромбетти.
– Бог позволяет нам самим выбирать между Ним и дьяволом, – подал голос Сиди Какуб, – и от человека зависит правильный выбор. Это и есть свобода воли.
– Значит, не все предопределено, – не унимался Тромбетти.
– Не все, – подтвердил Сиди Какуб, – иначе бы мы ничего не решали в этой жизни. Возможно, тогда не было бы ни войн, ни насилия, ни убийств, ни грехов. Но это была бы история не человечества, а бесполых существ, лишенных эмоций, чувств, разума, воли. Отнимите у человека зависть или любовь, и он превратится в существо, лишенное всяких чувств и эмоций. Ему даже не захочется продолжать свой род. Мне кажется, что все в нашем мироздании устроено правильно. Человек – существо греховное, он мечтает о недостижимом, о жене ближнего своего, завидует соседу, старается превзойти конкурента, обойти коллегу по работе, устроиться лучше других.
– Так можно оправдать любое преступление, – не выдержал Дронго, невольно повторив фразу профессора Панчулеску.
– Адвокаты любого преступника пытаются убедить присяжных и судей, что человеком двигали другие чувства, другие побудительные мотивы, ищут оправдательные мотивы, тогда как в основе каждого поступка или преступления лежат склонность к наживе, зависть, корысть, – добавил Сиди Какуб.
– Поэтому я так не люблю адвокатов, – повернулась к нему Эужения. – Они всегда пытаются защитить преступников и никогда не защищают по-настоящему невиновных людей.
– Это слишком категоричное заявление, – возразил Тромбетти.
Спорящие разбились на несколько пар, и все одновременно говорили со всеми. Через некоторое время водитель объявил первую остановку, чтобы гости могли выйти из салона и размять ноги. Молчавший все время Гордон подошел к Дронго и, осторожно оглядываясь, спросил:
– У вас нет никаких известий о профессоре Тальваре?
– Нет, – ответил Дронго, – пока ничего не известно.
– Я все время думаю об этих письмах. Кому они были нужны, как вы считаете?
– Если бы я их видел, то, возможно, сумел бы проанализировать. Вы убеждены, что никто не сможет найти эти письма в вашем архиве?
– Убежден, – ответил Гордон, отходя в сторону.
Дронго набрал номер телефона комиссара Брюлея и, услышав его голос, тихо спросил:
– Вам удалось что-то узнать?
Сегодня утром он попросил комиссара уточнить, получал ли профессор Вундерлих письмо с угрозами в свой адрес. Комиссар нашел профессора Вундерлиха, и тот подтвердил получение подобного письма. Но сразу сообщил об этом принимающей стороне и послал им копию письма по электронной почте, отсканировав его на своем компьютере.
– Возможно, румынская сторона решила не оглашать этот неприятный для них факт, – продолжал комиссар. – Мне только непонятно, почему этого не сделал сам Гордон. Ведь он тоже профессор права и мог бы переслать свое письмо в Бухарест. В любом случае будь осторожен, он не сказал тебе всей правды.
– В каком смысле?
– С Вундерлихом он разговаривал еще неделю назад. А тебе сказал, что говорил с немецким профессором, только приехав в Румынию. Почему он соврал? Я подумал, что тебе нужно об этом знать.
Глава 7
По пути к восточной границе Румынии они сделали еще одну остановку, и к восьми вечера автобус прибыл в Бакэу – один из двух крупных городов, находящихся в этой части страны, расположенный на реке Бистрица. Здесь был приготовлен ужин для гостей в небольшом местном ресторане. За длинным столом разместились все одиннадцать прибывших. Чтобы гости их понимали, румынские представители из вежливости говорили по-английски. Таким образом, за столом сидели четверо представителей Румынии – Панчулеску, Теодореску, Брынкуш, Штефанеску – и шестеро гостей – профессора Уислер, Тромбетти, Гордон, эксперты Сиди Какуб, Дронго и Катиба Лахбаби. Причислить к кому-то Эужению Лунгул было сложно. С одной стороны, она родилась в Румынии и была активисткой правозащитного движения в поддержку румынских цыган, но с другой – являлась по паспорту гражданкой Швейцарии, что автоматически зачисляло ее в число гостей.
Бакэу находился сразу за Карпатскими горами, которые они объехали с востока, выехав из Бухареста и держа путь на северо-восток. Прибыл и глава местной исполнительной власти, или глава жудеца, как называли в Румынии область, – смешной маленький мужчина с круглой, как идеальный шарик, головой и телом, состоящим еще из нескольких шаров. Он приветствовал гостей, коротко рассказав о достижениях своего города. По-английски он не говорил, поэтому его слова переводил Брынкуш, который сообщил гостям, что им дадут попробовать местного домашнего вина. Затем они поедут не в Мойнешти, как поначалу планировалось, а на север, в Бухуши – небольшой город, находящийся на другом берегу реки, где и останутся на ночь.
– Почему туда? – поинтересовался Тромбетти.
– Оттуда быстрее доберемся до границы, – пояснил Брынкуш, – а завтра у нас состоится встреча в самом крупном городе нашей восточной части страны – в Яссах.
– А в Трансильванию мы поедем уже завтра? – уточнил Гордон.
– Нет, послезавтра утром. Завтра мы переночуем в Яссах и уже оттуда отправимся в Клуж-Напоку.
– В программе указано, что мы должны быть в Орадя, – напомнил Гордон.
– Сначала обед в Клуж-Напоке и встреча с активистами местного правозащитного движения, а уже затем мы переедем в Орадя, – сообщил Брынкуш.