Погасить Черное Пламя
Шрифт:
Подросток так глянул на него исподлобья, что начальник гвардии с трудом удержался, чтобы не расхохотаться. Он рисковал ничуть не меньше сидхов, и старший из них это понял.
– С удовольствием, – ответил он.
Когда улица повернула, и с площади их стало не видно, Искандер сказал:
– Активы Эзаус успел перевезти в филиал где-то в Экне. А мыслеключ из него не удалось вырвать даже палачам. Он сообщил ключ Аргамону Роншаскому. Аргамон берет пять процентов от суммы в качестве оплаты за перевод. Чтобы попасть в банк Роншасца, вы должны на следующем перекрестке свернуть направо и идти, пока не упретесь в небольшой такой домик. Там еще над входом
– А почему Аргамон на выходных уезжает из города? – спросил подросток. – У вас, наверное, биржа не работает в это время, да?
Искандер покачал головой.
– Биржа, – сказал он. – Как давно я не слышал этого слова… Я вижу, что вы прибыли к нам издалека и не знаете наших порядков. Биржа закрылась вот уже год назад. Аргамон уезжает потому, что в субботу и воскресенье у нас выходной для всех, – он сделал паузу и закончил, глядя прямо в глаза парнишке: – Кроме палачей. У них, наоборот, только эти два дня рабочие. Нолдокор и Лучшая сотня долго бились, пока такой закон для них провели. А так раньше работали круглую неделю…
Лицо молодого сидха стало жестким, но он ничего не сказал.
– Благодарю вас, – сказал его товарищ. – Мы вам что-нибудь должны за любезность? Знание – это самый дорогой товар в наше время.
– Нет, вы мне ничего не должны, – ответил Искандер.
– Аргамон делится с вами процентом, – догадался парнишка.
Старший сидх толкнул его в бок, и они ушли. Искандер задумчиво смотрел им вслед. Лицо сидха в желтой куртке показалось ему странно знакомым. Начальник императорской гвардии был абсолютно уверен, что уже видел его. Потому и согласился помочь. Но вот только где он уже встречал этого сидха, могучего, красивого – хоть сейчас лепи с него Волоса или Купайлу, или пиши картину «Битва Ярилы со Змеем»? Искандер понял, почему к нему пришло такое сравнение. Знакомый скульптор на днях жаловался ему, что по какому-то злополучному совпадению первыми массовые казни выкосили больших мужчин с крупными чертами лица. Скульптор никак не мог найти натурщика, чтобы закончить композицию «Три богатыря» по мотивам мандреченских былин.
Однако было что-то еще…
В ушах Искандера раздался нарастающий гул, во рту у него пересохло.
– Ящеров выползок! – в отчаянии выругался начальник императорской гвардии и беспомощно огляделся.
Дойти до дома и приложиться ко флакону с «Ласковым маком» Искандер уже не успевал, а вот добраться до заведения Зои Унгерваль можно было попытаться. Благо, вывеска «Черная Орхидея» виднелась через три дома. Под вывеской, на перилах изящного крылечка, сидела растрепанная девушка в очень коротком красно-зеленом клетчатом сарафане и курила. Одну ногу она закинула на другую так, что всем желающие могли полюбоваться на ее черные ажурные чулки. Увидев приближающегося Искандера – он почти бежал – девушка засмеялась и спросила:
– Хотите побыстрее отмучаться?
Искандер, не отвечая, схватил ее за аппетитную коленку, сгреб с крыльца, и они скрылись за высокой дверью разноцветного боремского стекла. От неожиданности девушка выронила трубку. Трубка упала на ступеньки, где и осталась, дымясь.
Днем ветер усилился, и у эльфов не возникло никакого желания возвращаться по набережной Зеленого Мыса. Лайтонд честно признался, что не очень разбирается в городе,
– Денег мы не добыли, – сказал Рингрин.
– Да, – ответил Лайтонд. – Можно, конечно, заселиться в какую-нибудь гостиницу, где не берут плату вперед. Или остановиться в одном из брошенных домов. А можно остаться в пещере до завтра, пока Аргамон не вернется.
– Мне больше нравится последний вариант, – признался принц.
– Да уж, – хмыкнул Лайтонд. – Вот уж не думал, что пещера рядом с тропой нежити окажется безопаснее теплого дома в Рабине… Давай тогда купим рыбы, вина и хлеба.
– Ответ положительный, – согласился Рингрин. – Нет ничего вкуснее форели, запеченой на углях.
Эльфы зашли на рынок и приобрели все задуманное, с той только разницей, что форели не оказалось, и они взяли семгу. Дорога, ведущая из Рабина, была всего одна. Вскоре Рингрин узнал те же дома, что видел утром, и успокоился. Они находились в предместье, где начинались мертвые кварталы.
– Но почему дракон так поступает? – спросил Рингрин.
Видно было, что принц задает вопрос, мучающий его давно, и ждал только момента, когда они окажутся на улице одни. Конечно, и стены имеют уши. Но не там, где ветер воет в узкой улочке, как попавший в ловушку волк.
– Правитель должен беречь своих подданных, – продолжал Рингрин. – Конечно, всем не угодишь, недовольные всегда будут. Но если народ будет любить своего правителя, то не будет и заговорщиков, да еще в таких количествах, что палачам приходится работать посменно…
Лайтонд помолчал. Они миновали дворец, напоминавший кокетку в платье со множеством оборок или оплывшую свечу. Эльфы двинулись вдоль глухого забора, через который свешивались ветви платанов. Деревья были очень старыми, их стволы были цвета пыли.
– Те, кого ты видел на площади… точнее, те, чьи изуродованные тела ты там видел… они не заговорщики, как мы, – сказал Лайтонд наконец.
– Но тогда в чем же причина этих казней? – изумился Рингрин.
– Черное Пламя не всегда был таким. Все дело в артефакте, которым он думает, что владеет… А на самом деле это артефакт владеет императором.
– Ты говоришь об Эрустиме? – уточнил Рингрин.
Лайтонд кивнул:
– Жезл власти свел его с ума. Черное Пламя нуждается в энергии страдания, в эманациях боли, ненависти и смерти. Так сильно нуждается, как закоренелый лислорер – в своем порошке. Поэтому дракон и хотел сжечь Железный Лес.
– А лучше бы и сжег, глядишь, обожрался бы своим магическим лислором и лопнул! – ответил Рингрин в сердцах.
Лайтонд покосился на принца Железного Леса.
– Вряд ли. Черное Пламя успокоится, только когда лишится Эрустима.
– Насколько я знаю, – задумчиво ответил Рингрин. – Эрустим создали твои родители. Ты имеешь на него больше прав, чем кто бы ни было. Даже если ты ошибаешься насчет причин сумасшествия Черного Пламени.
– И на том спасибо, – сказал Лайтонд.
Он почуял, что к ним кто-то приближается, раньше, чем Рингрин услышал топот сзади. Лайтонд обернулся, и увидел подростка, бегущего к ним. Паренек так спешил, что даже не застегнул свой парчовый кафтанчик, украшенный серебряным позументом. Ворота в заборе, мало уступавшие по мощи воротам замка самого Черного Пламени, были распахнуты. Очевидно, подросток выбежал из них. Эльф заключил, что дворец за этим забором еще обитаем, и что у его хозяев какое-то дело к двум путешественникам.