Погладить тигра
Шрифт:
– Да. А вообще, дай-ка сюда трубку сюда. Я поговорю.
– Я и сама могу. Здесь записан его номер...
– Послушайте, - сказала Джейн, - если вы просто вызовете мне такси, я могу поехать к своему доктору. Уверена, она не сломана.
Но Моника уже возбужденно вещала в трубку:
– Видите ли, какое дело, доктор Мейсен... Да, это Моника. Нет, нет, с Гордоном все в порядке, то есть он, кажется, немного обжегся, но дело не в этом. Тут у нас леди, и все это из-за меня, потому что Роланд повалил ее. Мы боимся, не сломала ли она лодыжку. Кстати, Гордон встал
– Моника, дай мне трубку!
– прошипел Гордон сквозь зубы.
Но девочка уже закончила разговор, протянула ему замолчавший телефон и ответила, почти снисходительно:
– Он уже едет.
– Что это с тобой стряслось?
Джейн прислонила костыль к редакторскому столу - на следующее утро - и осторожно уселась в кресло.
– Растянула лодыжку.
– О... А как прошло интервью?
– Никак.
– Джейн! Я тебя предупреждал! Ты знала, что задание будет непростым. И не говори мне, что ты просто развернулась и ушла!
– Джозеф, - сказала она ровно, - я страшно тронута тем, что ты беспокоишься о моей лодыжке. Нет, я не просто развернулась и ушла. Откровенно говоря, меня оттуда унесли. Как ты думаешь, это означает, что я могу получить компенсацию?
Мистер Барринг прищурился.
– Расскажи-ка мне об этом поподробнее, - потребовал он несколько обеспокоенно.
– Что ж. Я могла бы развернуться и уйти, ибо Гордон Стенли, разумеется, не упустил случая изречь несколько пошлостей. Затем он пытался поставить меня на место, дав понять, что невысокого мнения о журналистах и их неточных версиях событий. А еще он задавал мне некоторые вопросы очень личного характера.
– Но ты не... ты не грубила ему?
– спросил Джозеф осторожно.
– Я имею в виду, у тебя, конечно, есть своя гордость, но человек в инвалидном кресле...
– Джозеф, ты когда-нибудь слышал, чтобы я хоть кому-то грубила? отозвалась Джейн раздраженно.
– Нет.
– Он пожал плечами.
– Нет, но я отлично знаю, какой ты иногда можешь быть резкой. То есть порой это бывает полезно, но... Я только хочу знать, не спровоцировала ли ты у него такое раздражение, что... Ты сказала, что тебя оттуда вынесли...
Джейн закрыла лицо руками и расхохоталась.
– О, черт возьми!
– сказала она наконец и взглянула в ошеломленное лицо редактора.
– Нет. Вот что случилось, Джозеф, на самом деле.
– Так все в порядке?
– Джозеф был полон решимости, даже возбужден, когда Джейн окончила свое повествование. Она ни словом не упомянула о Конни, а о Монике - лишь вскользь.
– Я имею в виду, вы с ним, должно быть, сблизились во время всего этого, может, даже стали друзьями...
Джейн оглянулась: как раз в эту минуту кто-то постучал в дверь. Джозеф нетерпеливо разрешил войти. В дверях сперва появилась огромная корзина цветов, а после - секретарша, которая с трудом удерживала корзину в руках. Она плюхнула ее на пол возле Джейн и сказала коротко:
– Вам.
– Гордон Стенли, могу поспорить.
– Джозеф выпрямился.
– Это встало ему в кругленькую сумму,
Джейн нагнулась и достала записку, приколотую к ленте. На губах ее заиграла улыбка.
– Вообще-то, это от пса.
Брови Джозефа подпрыгнули, он ухмыльнулся.
– А ничего этот пес не пишет по поводу того, что ты могла бы зайти к ним еще разок и получить-таки интервью?
– Нет, не пишет. Знаешь, Джозеф, ты самый упертый человек из всех, что я когда-либо встречала.
– Ты тоже этим страдаешь.
– Джозеф пожал плечами.
– Джейн. Итак, не объяснишь ли мне, почему ты не желаешь брать интервью у Стенли?
– Он проницательно взглянул на нее, сузив глаза.
– Джейн промолчала.
– Я хочу сказать: если все дело только в твоей ноге, так она ведь всего лишь растянута. Несколько дней, и...
– Дело не в этом. Мне кажется, он не хочет этого интервью.
– Но он же согласился!
– Возможно. Но мне кажется, ему не хочется. И вообще, он лучше знает Кейта, с ним ему будет комфортнее, а у меня совсем другая манера.
– Он давал интервью всю свою проклятую жизнь - в том числе и до этого случая. Слушай, ты знаешь, почему он согласился на этот раз? Потому что был немалый шанс, что он останется парализованным, никогда не сможет ходить. А он сможет, вопреки всему - он сможет. Поэтому и согласился. Чтобы другие люди, прикованные к инвалидным коляскам, получили надежду.
– Джейн безмолвствовала.
– Джейн?
– Он сам предложил тебе интервью, Джозеф, или это ты настоял? Ты готов самые светлые чувства использовать для собственной выгоды.
– Это железный человек, дорогая.
– Сейчас, может быть, и не такой уж железный.
– Достаточно для того, чтобы глумиться над тобой, покуда его собака тебя не уронила. Ладно, есть только один способ это выяснить.
– Он взялся за телефон.
– Не...
– начала Джейн, но Джозеф уже говорил со своей секретаршей, приказывая соединить его с Гордоном Стенли.
Она сплела пальцы и глубоко задумалась, спрашивая себя, отчего у нее, как проницательно заметил Джозеф, нет никакого желания заниматься интервью. Ей вспомнились события вчерашнего дня. Врач Гордона, доктор Мейсен, оказался веселым, жизнерадостным крепышом. Он прежде всего помог Гордону усесться обратно в кресло, а после аккуратно и осторожно принялся за лодыжку Джейн, предварительно дав ей обезболивающее. Моника приготовила новый кофе, и все они уселись перед камином.
Девочка, несомненно, была очень ярким ребенком. Она задала Джейн множество вопросов о ее работе - неожиданно разумных вопросов - и рассказала, что английский - ее любимый предмет в школе. Джейн вскоре стало очевидным, что Гордон Стенли очень любит Монику Элисон, хотя та и могла порой быть настоящим стихийным бедствием. Тем вечером они с псом Роландом устроили шумную борьбу на ковре, и Моника в несколько раундов уложила его на обе лопатки. А Джейн, глядя в темные глаза девочки, невольно задавалась вопросом: может она быть дочерью Гордона Стенли?