Погодная Война
Шрифт:
– Сергей Левин, – представился он еще раз. Рукопожатие было кстати. Лера уткнулась лбом в крепкого мужчину, а он прижал ее к себе.
– Ничего, Лерочка, все будет хорошо, – по-доброму сказал он.
Лера постояла так еще немного и вдруг посмотрела на Левина озверевшим взглядом:
– Лучше бы вы меня убили.
Затем она отпустила сильную руку Сергея и направилась в сторону центра Сити.
***
Людей в соборе было как на празднике, в Рождество или на Пасху. Женщины держали на руках детей, кто мог – стоял, кто совсем обессилел, сидели на лавках или на полу, служба шла круглосуточно, перерывов не было. Молодой
– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.
Золотые швейцарские часы то и дело поблескивали от вспышек дронов, пролетавших мимо собора. К священнику подходили люди, он их благословлял, отпускал грехи, и прихожане уступали место другим. В помещении было шумно. Две женщины продавали иконы последней модели с ультраплатиновыми нитями, которые должны были спасти от внезапной беды, как раз подходящие для такой ситуации, а свечи, в будние дни стоившие как пломбир, со вчерашнего вечера имели цену трех пломбиров, но все равно были нарасхват. Кто-то уже встал на колени и только кланялся, кто-то еще смотрел в оцепенении на все происходящее и не мог поверить своим глазам, а кто-то безучастно сидел на лавках, расставленных по периметру храма.
– Бог все видит… – уставилась в пол женщина с туго завязанным хвостом и неброским макияжем. Глаза ее были слегка покрасневшими то ли от того, что она работала в офисе, то ли от того, что не спала вторые сутки. Пальцы левой руки как бы сдерживали пальцы правой и слегка их разминали. Ноги были скрещены и спрятаны под лавку. Она медленно покачивалась и повторяла в сотый раз эту фразу: – Бог все видит.
На женщину никто не обращал внимания, все были заняты собой.
– Ну что? Что он видит? – вдруг закричал мужчина, сидевший через человека от нее. – Что видит ваш Бог?
Женщина повернулась к нему и, глядя сквозь него, повторила:
– Бог все видит…
– Женщина! Что видит Бог?! Он что, смотрит на все это и попкорн ест, как в кино? Ему нравятся наши крики и ужас, который овладел каждым? Нравится смотреть, как отчаявшиеся люди с психикой послабее, чем наша с вами, с небоскребов прыгают от безысходности? Что он видит? Что люди гибнут?
– Все Бог видит, и вас видит, и меня видит… – сказала женщина. Вдруг мужчина вскочил с места и подбежал к женщине. Он схватил ее за воротничок офисной формы и начал трясти:
– Что ваш Бог видит? Ну что?! Почему он такое допустил, а?! Ответьте мне! У меня сын погиб! Это он тоже видит?
– Сын твой в царствии Его, – со стеклянным взглядом ответила она. – В царствии Его твой сын, может, он там с моим сыном на нас сейчас смотрит, и стыдно ему за нас. Сынок, ты уж прости, – посмотрела женщина на свод собора и снова стала повторять предыдущую фразу.
Мужчина отпустил ее и посмотрел на то место, где он сидел. Место было занято. Он махнул рукой на толпу, которая его обступила, и вышел из собора на улицу. У железной двери XVII века стоял штатный нищий.
– Храни вас Господь, – по обыкновению закивал он и перекрестил разъяренного прихожанина.
– Иди ты на… – и мужчина послал его туда, куда посылали испокон веку в России, отборным матом и от души.
– Сам иди… – ответил штатный нищий, достал свои сигареты и закурил. – Никакого уважения к профессии, – выругался он и заглянул в церковь. Люди по-прежнему молились, подходили к батюшке, целовали ему руку и покупали иконы, надеясь на божественное спасение.
***
Экспресс мчал быстрее ветра. Слава вспоминал институтские годы. Он учился в одном из технических вузов Москвы. Родом Слава был с Кубани. В столицу приехал красивый юноша с открытой душой, независтливый, добрый, всегда готовый помочь, чем сразу понравился однокурсникам и двум ближайшим этажам общежития. Ко второму курсу пыл юноши поутих, южный задор пропал, а к концу третьего курса, когда начались специальные предметы, он и вовсе превратился в брюзгу, пытающегося не завалить очередной экзамен. Учился он хорошо, особенно любил климатологию. Пытался совмещать учебу с работой, отправлять деньги родителям и находить время на развлечения.
Он ненадолго отключился, и перед его глазами пронеслись практически все экзамены, которые он сдал за пять лет учебы, включая гидрологию, почвоведение, геодезию, картографию, метеорологию, и завершал все экзамен по климатологии, к которой Слава относился с особой любовью. Будучи в любимчиках у преподавателя за свое упорство и усидчивость, он был приглашен специалистом третьей категории в Московский филиал Новой ГГО. Он с радостью сообщил об этом родителям. Должность специалиста третьей категории давала право на квартиру в Москве.
Отец и мать Славы были настолько горды за сына, что решили поехать в столицу, чтобы помочь ему с организацией быта, чем Слава был сильно удивлен. Родители приехали к нему в начале пятого курса и сняли квартиру неподалеку от его жилища. Весь пятый курс Слава провел на практике в ГГО и дома за библиотечными ресурсами. Красный диплом, конечно, он не получил, но к этому и не стремился, гораздо больше ему нравилось работать.
Экспресс тряхнуло, и он проснулся.
– Я ведь все эти предметы сдавал когда-то, все забыл. Надо заново читать. На меня вся надежда. Ну, и еще на несколько сотен моих коллег.
Слава приободрился и с новыми силами открыл старую базу, к которой у него еще остался пароль.
– Ну что ж, начнем, – сказал он в монитор. – Надежда умирает последней.
Глава пятая. Человек в военной форме
Единственное, что я помню, это то, что мне было страшно. Я кричала и бегала в панике от одних знакомых к другим. Я пыталась найти убежище, я хотела спрятаться в безопасном месте, и никакого спасения мира. Просто спрятаться и переждать весь ужас Мясорубки.
Из записок выживших в Погодной Войне 2065 года
Армия. Патриотизм. Защита страны или планеты. Верхушка не может договориться и начинает демонстрировать свою власть, начинает взращивать ненависть, зародившуюся в простом народе, подогревать ее пропагандой боевых действий, часто фальсифицируя факты. Люди воевали всегда, а самые изворотливые использовали войну в корыстных целях – будь то продажа оружия или продажа консервов. Власть всегда посылает простых людей убивать точно таких же людей, при этом обещает социальную и экономическую защиту им и их семьям. Приказы командиров не обсуждаются. Думать в армии не положено – на это есть командир и устав. А если и положено думать, то именно так, как тебя научили в той же армии за годы службы. Немногие могут принять решение, не беря в расчет свой предыдущий опыт, – решение спонтанное, не сформированное в армейской среде и не продиктованное ее законами. Если же ты не можешь принять решение, то за тебя это делают вышестоящие чины.